Томас Гарди - Том 3. Повести. Рассказы. Стихотворения

I

Неладное с другом моим творится:
Придет порой,
Изможден, пуглив,
На берег морской,
На бурный прилив
Посмотрит с тоской,
Взор в бездну вперив,
И вновь удалится…
Но что ему там, за волною, мнится?

II

Яснее и зримей, чем все живое,
Сладчайший сон
Ему предстает,
И чувствует он,
Что вымысел тот
Во плоть облечен
И дышит, живет
Не время ль былое
В видение вылилось роковое?

III

И дома, вдали от морского рева
Он зрит фантом
Такой же точь-в-точь,
Забыть о нем
Бедняге невмочь
Пурпурным огнем
Просквозивший ночь,
Как на небе слово,
В сознании пишется образ былого.

IV

Вскачь мчится красавица молодая.
Он стар, седина
Давно уж пришла,
Меж тем как она
Все та, что была,
И моря волна
На бугры наползла.
Дождь льет, нарастая,
И снизу рокочет волна глухая.

«Я гордый замок возведу
(Сказал он), но сначала
Хочу, чтоб зажурчала
Вода вдоль лестницы широкой!
Сейчас же замок возведу
И розы посажу в саду,
Чтоб ты не заскучала!»

И вскоре замок был готов
Две башни для начала,
И весело журчала
Вода вдоль лестницы широкой.
Мой замок вскоре был готов,
Немало там росло цветов,
Но роз я не встречала.

Он роз не посадил нигде,
И, точно в пору вдовью,
Мой сад не жил любовью,
И мы сердцами разлучились.
Он роз не посадил нигде,
Что к тайной привело вражде
И злому пустословью.

«Исправлю все», — решила я,
И в разрыхленном дерне,
От слез еще упорней,
Я ночью розы посадила:
Вернуть любовь мечтала я,
Чтоб ревность тайная ничья
Ей не сушила корни.

Но жизнь мою прервал Господь,
Призвать меня желая,
Увидеть не смогла я
Цветущих роз и не узнала,
Любовь вернул ли нам Господь,
Или сумела побороть
Ее разлука злая.

Быть может, царственный мой куст
Впервые этим летом
Пылает алым цветом,
И друг заветный понимает,
Любуясь на цветущий куст,
Что замок без хозяйки пуст,
Но мне не знать об этом.

Страдала я, и боль моя
Была очевидна ему,
Но то, что любила я мертвеца,
Не откроется никому!

Он ждал, что вот-вот на след нападет
Портрета или письма,
Любая записка, любой намек
Сводили его с ума.

Он шел за мной на причал ночной,
На берег, где билась вода,
И только на кладбище за углом
Не заходил никогда.

«Чем так привлек тебя этот обломок
Серой шершавой плиты?
Грубый, изъеденный временем камень
Что в нем увидел ты?

Нет, не увидел — скорее услышал:
Ходишь вокруг и молчишь.
Шепчешь о чем-то одними губами,
Кроткий, как птица, как мышь.

Это же просто подножье колонны,
Здесь тебе скажет любой,
Камень, отрытый на Ареопаге,
Что до него нам с тобой?»

«Я не знаток, но тревожит мне душу
Стершийся этот гранит:
Может быть, голос апостола Павла
Он и поныне хранит?

Голос апостола Павла, гремящий
Над приутихшей толпой,
Голос, пронзавший до самого сердца,
На доброту нескупой.

Солнцем и ветром измотанный странник,
С виду невзрачен и сух,
Грозно слова разбивал он о камни,
Разум тревожил и дух.

И потому не могу я не думать,
Тихий, простой человек:
Голос святого апостола Павла
Здесь поселился навек».

Висела над крышей дома
Рождественская луна,
Усадьба была нам знакома,
И снежная роща темна.
Торжественно скрипка запела
И смолкла в безлюдье ночном:
Смотрели мы оторопело,
Как в зеркале за окном
Хозяйка танцует, не зная,
Что комнату видим мы,
Мелькает рубашка ночная,
Как призрак в объятьях тьмы…
Давно прогнала она мужа,
Но только что стала вдовой,
Трещала декабрьская стужа,
Мы молча вернулись домой.