Викентий Вересаев - Том 1. Повести и рассказы. Записки врача

Портрет В. В. Вересаева работы Н. А. Андреева. 1923

Редкое творческое долголетие выпало на долю В. Вересаева: шестьдесят лет проработал он в литературе. И каких лет! Он был «сопутником» М. Горького, современником В. Гаршина и В. Короленко, А. Чехова и Л. Толстого, он был и нашим современником, современником М. Шолохова, А. Твардовского, Л. Леонова… Крах народничества, три русские революции, русско-японская, империалистическая, гражданская и Великая Отечественная войны, исторические свершения социализма… Как говорил сам писатель, прошлое не знало «ничего подобного тому бешеному ходу истории, подобно курьерскому поезду мчавшемуся, который на протяжении моей сознательной жизни мне пришлось наблюдать».

В. Вересаев не всегда верно оценивал происходящие события. Но ему была свойственна поистине тургеневская чуткость к новому в общественной жизни – он искренне загорался настроениями дня, и этот жар его души отливался в произведения, которые современники по праву называли летописью русской общественной жизни конца XIX – начала XX века. И, как это ни парадоксально, чуткость к новому сочеталась у В. Вересаева с удивительной «нерушимостью взглядов». 24 октября 1889 года В. Вересаев записал в дневнике: «…пусть человек во всех кругом чувствует братьев, – чувствует сердцем, невольно. Ведь это – решение всех вопросов, смысл жизни, счастье… И хоть бы одну такую искру бросить!» Рукописный отдел Института мировой литературы (ИМЛИ) имени А. М. Горького. Рукописный отдел Института мировой литературы (ИМЛИ) имени А. М. Горького. И он остался верен этой заповеди навсегда. Сочетание столь, казалось бы, противоречивых качеств было, однако, у В. Вересаева органично, именно оно определило победы и поражения в творчестве писателя, его слабости и его силу.

Викентий Викентьевич Смидович (Вересаев – это его псевдоним) родился 4/16 января 1867 года в семье тульского врача, в семье трудовой, демократической, но религиозной. Его отец, Викентий Игнатьевич, воспитывал детей на лучших произведениях родной литературы, заставлял «читать и перечитывать» Пушкина и Гоголя, Кольцова и Никитина, Помяловского и Лермонтова. Проводя лето в крохотном имении родителей Владычня, В. Вересаев пахал, косил, возил сено и снопы – отец стремился привить детям уважение к любому труду, ибо «цель и счастье жизни – труд» («Воспоминания»).

Политические же взгляды Викентия Игнатьевича были весьма умеренными. Нарастание революционной ситуации в России после поражения царского правительства в Крымской войне, народничество с его верой в крестьянскую революцию, рост рабочего движения в стране – все эти характерные знамения второй половины XIX века проходили мимо дома Смидовичей. Либеральные реформы и истая религиозность – вот те средства, с помощью которых, по мнению Викентия Игнатьевича, можно было создать всеобщее благоденствие.

На первых порах сын свято чтил идеалы и программу отца Его дневник, а ещё больше первые литературные опыты красноречиво об этом свидетельствуют. В стихах, а именно поэтом он твердо решил стать еще в тринадцать-четырнадцать лет, юный лирик звал следовать «трудною дорогой» «без страха и стыда», защищать «братьев меньших» – бедный люд, крестьянство. Но «трудная дорога» и защита «братьев меньших» отнюдь не означали для него борьбы за изменение общественных условий.

В. Вересаев уже в гимназии чувствовал эту безоружность своих идеалов, и одной из главных тем его дневника становится вопрос: чем и для чего жить? Юноша занимается историей, философией физиологией, изучает христианство и буддизм и находит все больше и больше противоречий и несообразностей в религии. Эго был мучительный внутренний спор с непререкаемым авторитетом отца. Юноша то «положительно отвергает всю… церковную систему» (24 апреля 1884 года), то с ужасом отказывается от столь «безнравственных» выводов. И так метался он не один месяц. «…Эти сомненья… Хочешь другой раз пулю себе в лоб пустить, чтобы раскрыть скорее заветную тайну. Я ни в какие чудеса не верю, я не верю, что за самоубийство – только за это – попадешь в ад, если бы он даже был… Я даже почти не верю в бессмертие души… Но как тяжелы эти сомнения!» (7 октября 1884 года).