Сигрид Унсет - Кристин, дочь Лавранса

– Красно ты про себя говоришь и про таких, как ты…

– Я такая, как ты, – вне себя воскликнула Кристин, – я не из числа праведных сестер, я из таких, как вы…

– Ну и сговорчива ты стала, баба! – презрительно сказал Арнтур. – Видать, ты боишься! Того и гляди ты с радостью сказанешь, что и ты тоже таковская, как мать этого мальчишки.

– Бог тому судья, он принял смерть как за нее, так и за меня, и он знает нас обеих. А где же она, Стейнюнн?

– Ступай к ней в лачугу, там и найдешь ее, – отвечал Арнтур.

– Да, кому-нибудь придется сходить к бедной женщине и сказать ей, что ее мальчик у нас, – обратилась Кристин к монахиням. – Завтра надо будет заглянуть к ней.

Арнтур ухмыльнулся, но другой мужчина невольно воскликнул.

– Нет-нет… Она померла, – объяснил он Кристин. – Вот уже четырнадцать дней минуло с тех пор, как Бьярне вышел от нее и запер двери на засов. Она тогда лежала и боролась со смертью…

– Она лежала и… – Кристин с ужасом посмотрела на мужчин. – И никто не позвал к ней священника… Труп… лежит… там… и ни у кого не хватило милосердия предать ее прах освященной земле… А ее ребенка вы собирались…

При виде ужаса, охватившего женщину, мужчины сами словно обезумели от страха и стыда и подняли крик, перебивая друг друга. Но, покрывая все другие голоса, раздавался один голос:

– А ты сама сходи за ней, сестра!

– Хорошо! Кто из вас пойдет со мной?

Никто не ответил. Арнтур закричал:

– Видно, придется тебе пойти одной!

– Завтра, как рассветет, мы сходим за ней, Арнтур. Я сама закажу могилу и заупокойную Стейнюнн…

– Ступай туда теперь же, ночью, тогда я поверю, что все вы чертовски святые и добродетельные…

Арнтур вплотную приблизил свое лицо к лицу Кристин. Она потрясла кулаком пред его носом, громко всхлипнув от бешенства и ужаса…

Фру Рагнхильд подошла к ним и встала рядом с Кристин, она пыталась вымолвить хоть слово. Монахини кричали, что завтра же прах покойницы будет предан земле. Но в Арнтура словно дьявол вселился. Он продолжал кричать:

– Ступай теперь же – тогда мы уверуем в милосердие Божье!..

Кристин выпрямилась, бледная и оцепеневшая:

– Я пойду.

Она подняла ребенка, передала его сестре Турюнн, оттолкнула в сторону мужчин и побежала к воротам, спотыкаясь о бугорки и кучи вырытой земли. Монахини с плачем бежали за ней, а сестра Агнес кричала, что она тоже пойдет. Потрясая сжатыми кулаками, аббатиса молча заклинала Кристин остановиться, но та, по-видимому, была не в себе…

У кладбищенских ворот в темноте поднялся страшный шум, а вслед за этим раздался голос отца Эйлива, который спросил, что это за тинг здесь собрался. Когда же на священника упал свет фонаря, все разглядели у него в руках топор. Монахини, как овцы, сгрудились вокруг священника, а парни заметались, торопясь скрыться в темноте, но у ворот были встречены человеком с обнаженным мечом в руках. Поднялась суматоха, забряцало оружие, и отец Эйлив громко крикнул в темноту:

– Горе всякому, кто нарушит покой кладбища!

Кристин услыхала, как кто-то сказал, что здесь появился силач-кузнец из Кредовейта, – и тут же рядом с ней вынырнул высокий и широкоплечий седовласый человек. Это был Ульв, сын Халдора.

Священник протянул Ульву топор – он брал его у кузнеца – и, забирая мальчика Туре от монахинь, молвил:

– Уже за полночь, однако нам всем лучше будет пойти сейчас в церковь: я хочу ныне же ночью дознаться обо всех этих делах.

Никто и не подумал его ослушаться. Но когда они вышли на дорогу, от толпы отделилась светло-серая женская фигура, тут же свернувшая на лесную тропинку. Священник закричал, приказывая ей вернуться и идти вместе с остальными. Голос Кристин ответил из темноты – она уже прошла немного вперед по тропинке:

– Я не могу вернуться, отец Эйлив, пока не сдержу своего обещания…

Тогда священник и кое-кто еще бросились бежать за ней. Она стояла, прислонившись к изгороди, когда отец Эйлив догнал ее. Он поднял фонарь – лицо Кристин было страшно бледным, – но, заглянув ей в глаза, понял, что она вовсе не лишилась ума, как он было опасался сначала.

– Пойдем домой, Кристин, – позвал он. – Завтра мы проводим тебя туда – я сам пойду с тобой…

– Я дала слово. Я не могу вернуться домой, отец Эйлив, пока не исполню обещанного.

Священник постоял немного, а потом тихо сказал:

– Быть может, ты и права. Ступай, сестра, во имя Божье.

Кристин, удивительно похожая на тень, скользнула в темноту, которая поглотила ее серую фигуру.