Сомерсет Моэм: Рассказы

- С чего бы? Барбара молода и красива. Она совершенство. Они прекрасно подходят друг другу. С другой стороны, что хорошего с том, что это пройдёт? Сейчас они любят друг друга, а настоящее время в любви решает всё. Я на девятнадцать лет старше Питера. Если мужчина больше не любит женщину достаточно старую, чтобы быть его матоерью, неужели ты думаешь, он когда-либо полюбит её снова? Ты романист, ты должен бы больше знать о человеческой природе.

- Зачем же ты приносишь себя в жертву?

- Когда он просил меня выйти за него замуж десять лет назад, я обещала ему, что если он захочет свободы, он получит её. Видишь ли, различие в наших возрастах так велико, что я подумала, так будет честнее.

- Так ты собираешься исполнить обещание, которое он не просит тебя сдержать?

Её длинные тонкие руки чуть дрогнули, и на этот раз я почувствовал что-то зловещее в тёмном блеске этого изумруда.

- О, знаешь, я должна. Нужно вести себя по-джентльменски. Сказать тебе правду, именно поэтому я обедаю здесь сегодня. За этим самым столом он сделал мне предложение, мы вместе обедали, и я сидела прямо там же, где сейчас. Нелепость в том, что я сейчас так же сильно люблю его, как тогда. – Она замолчала на минуту, и я видел, как она стиснула зубы. – Ну, думаю, мне пора идти. Питер ненавидит, когда его заставляют ждать.

Она бросила на меня беспомощный взгляд, и я внезапно понял, что она просто не может себя заставить подняться с кресла. Но она улыбнулась и резко вскочила на ноги.

- Хочешь, я пойду с тобой?

- Только до двери отеля, - улыбнулась она.

Мы прошли по ресторану и холлу, и когда мы подошли к выходу, швейцар толкнул вращающуюся дверь. Я спросил, нужно ли ей такси.

- Нет, я лучше прогуляюсь, такой славный денёк. – Она протянула мне руку. – Приятно было увидеться. Завтра я уезжаю за границу, но собираюсь быть в Лондоне осенью. Позвони мне.

Она улыбнулась, кивнула и пошла прочь. Я следил, как она шла по Дэвис стрит. Воздух был мягким и весенним, и над крышами в синем небе спокойно летели маленькие белые облака. Она держалась очень прямо, и посадка её головы была элегантной. Она была изящной и привлекательной, так что люди оборачивались на неё, когда проходили мимо. Я видел, как она грациозно кивнула какому-то знакомому, который снял перед ней шляпу, и я думал, что никогда и в тысячу лет ему бы в голову не пришло, что у неё разбито сердце. Повторяю, она была настоящей женщиной.

Они терпеливо ожидали своей очереди, но терпение было для них не новостью; они, все трое, упражнялись в нём с непреклонной решимостью тридцать лет. Их жизни были долгим приуготовлением к этому мгновению, и они ожидали решения теперь, если не с уверенностью, ибо в столь ужасных обстоятельствах она была бы не к месту, то с надеждой и смелостью. Они держались тесной и узкой тропинки в то время, как цветущие луга греха приветливо простирались перед ними; с высоко поднятыми головами, хотя и с разбитыми сердцами, они перенесли искушение; и теперь, когда их трудный путь окончен, они ожидали награды. Они не нуждались в разговорах, так как каждый знал мысли других, и они с благодарностью чувствовали, что одно и то же чувство облегчения наполняет их бестелесные души. В каких муках они бы сейчас корчились, если бы поддались страсти, которая казалась почти неодолимой, и каким бы безумием было, если бы за несколько коротких лет блаженства они пожертвовали Жизнью Вечной, которая таким ярким светом, наконец, воссияла перед ними! Они чувствовали себя как люди, едва-едва избегнувшие внезапной и насильственной смерти, которые озираются в изумлении, еле способные верить, что они ещё живы. Они не сделали ничего, в чём могли бы упрекнуть себя, и когда их ангелы подошли и сказали, что момент настал, они пошли вперёд так же, как шли по миру, который был теперь так далеко, счастливо сознавая, что выполнили свой долг. Они стояли чуть в стороне, потому что давка была ужасная. Шла чудовищная война, и годами солдаты всех наций, мужчины в самом цвете юности, маршировали в бесконечной процессии к Престолу Судии; туда же шли женщины и дети, чьи жизни были безжалостно оборваны насилием, или, что ещё хуже, скорбью, болезнями и голодом, так что на небесах царило нешуточное смятение.

Из-за войны и эта бледная троица трепещущих духов стояла здесь в ожидании разрешения своей судьбы. Ибо Джон и Мэри были пассажирами на судне, которое потопила торпеда с подводной лодки, а Рут, чьё здоровье было подорвано чудовищной работой, которую она так благородно приняла на себя, услышав о смерти мужчины, любимого всем сердцем, упала, как подкошенная, и умерла. На самом деле Джон мог бы спастись, если бы не старался спасти свою жену; он ненавидел её; он тридцать лет ненавидел её всеми силами своей души; но он всегда выполнял свой долг по отношению к ней и в момент смертельной опасности не мог поступить по-другому.