Мартин Кукучин - Дом под горой

Покончив со всеми делами, связанными с его домашним хозяйством и коммерческими операциями, Зандоме отправился на большой винный склад, над которым красуется вывеска: «Braća Okladina». Братья Окладины — фирма не очень старая, но крепкая и солидная, как стены Сиона. Душа предприятия — капитан Кузма; он ведет все торговые операции и так умело сохраняет вино, что, по укоренившемуся обычаю, круглый год сорта его изготовления не теряют превосходного качества. Агенты капитана Кузмы действуют по всей Далмации, и наш Зандоме — один из них. Недурной доход извлекал он до сих пор, продавая капитану Кузме свое вино и вино всей своей округи.

На сей раз, вопреки ожиданиям капитана Кузмы, Зандоме, после обычных приветствий, заговорил вовсе не о торговых, а совсем о других делах.

— Если не ошибаюсь, капитан, вы ведь в свое время знавали капитана Луку?

— Дубчича? Слава богу! Немало потолкались мы с ним по Венеции и Сени. Всего-то и радостей было что эти прогулки. Эх, молодость, золотая молодость, невозвратная! Так, кажется, говорится в песне не то нашего Прерадовича, не то старого фра Андрия Качича [45] Качич-Миошич Андрия (1704—1760) — францисканский монах, хорватский писатель и поэт. ? Славное было время! Да Лука отошел от дел, избрал лучшую участь; а я вот еще верчусь, выжимаю воду из камня — тяжелые пошли времена… Что поделаешь, всяк живет, как может. Кому пироги, а кому кукурузные лепешки…

— Ну, ну! Еще жаловаться начните… — усмехнулся Зандоме, подмигнув хозяину. — Знаем мы, кто сколько весит!

— Эх, сынок, всяк себе одному верит, ничей путь не усыпан розами. Поверьте мне! Случается, и торговля стопорится, как наши новые пароходы, когда у них ломается винт. Впрочем, что толку вздыхать?

— Вот что я хотел сказать-то… — вернулся к своей мысли Зандоме. — Капитан Лука оставил сына: парень хоть куда! Вы его часом не знаете?

— А кого не знает бедный виноторговец? Знаю с детства. Бывал я у них раза два-три, когда еще вы со мной не работали и я сам обивал пороги всех виноделов да с утра до вечера пробовал их вина, так что в голову ударяло, и к вечеру кружилась она у меня, как мельничное колесо. Как поживает шьора Анзуля? Все тягается с тежаками за горстку зерна? Что ж, надо признать — дама деятельная!

— Она все та же.

— Как только сумела она свыкнуться с такой работой! Во всяком случае — исключительная натура. Лучшая сделка Луки — приобрести такую подругу жизни. В теперешние времена такую он не нашел бы, исходи он хоть весь свет!

— Так вот, зашел-то я к вам как раз ради этого сына, — прервал Зандоме рассуждения капитана Кузмы.

— Слушаю! — И тот сдвинул брови, уверенный, что сейчас его о чем-нибудь попросят.

Зандоме поведал ему всю историю — поведал с жаром, пристрастно, как человек, которого все это глубоко трогает. Кузма слушал внимательно, кивал головой, время от времени бормоча себе под нос:

— Чертова молодежь!

Когда Зандоме остановился, чтобы перевести дух, капитан спросил:

— И это все?

Тут Зандоме и изложил свой план: удалить Пашко, подыскать ему в городе службу, иными словами, дать ему возможность отбить Катицу у Нико.

— Вот дьявол… Право, дьявол, — почесал капитан за ухом. — Гм… Между нами, молодец-то в батю пошел. Тот тоже за каждой юбкой глаза выворачивал… А все-таки — разница! Нынешняя молодежь прямиком к алтарю летит, как муха на сусло. И невдомек ей, что увязнет она в супружестве на веки вечные, — нет, лишь бы сусло сладким было! Мы — о, мы были не такими: медку повсюду лизнем, но и задний ход давать не забывали! Как его зовут, этого деревенского героя?

— Пашко Бобица.

— Не пьет?

— Наш крестьянин вообще не пьет — то есть не напивается, — с некоторой долей гордости возразил Зандоме.

— Я тоже это заметил, — согласился Кузма. — А не пьет он, скорее всего, потому, что у него есть что пить: не будь у него из года в год подвал полон вина — больше бы к нему тянулся… Что ж, я могу ему место подыскать: у меня же на складе. Мне толковые работники всегда нужны. Пятнадцать гульденов в месяц, жилье и харч мои — для начала хватит, а там посмотрим. Стало быть: жить у меня, вина сколько влезет, а харч — это уж забота моей старухи. Каждый день другая подлива, по воскресеньям она им булки печет, или как их там… Если женится, буду ему на жилье и питание деньгами выплачивать… Ох, ей-богу, все это от безделья! Лень-матушка да разгильдяйство — вот что нас заедает… Мы другими были! День и ночь в опасности, день и ночь — берегись! Дождь хлещет, волны обдают, ветер, буря, а ты стой твердо, как кремень, не сдавайся, и все вперед, вперед! Sempre avanti, как говорят итальянцы, это вам не хиханьки. А что нынешняя молодежь? Его ветром с ног валит, такой он нежный, а поманит девчонка, он и рад бежать, ну и пропал… Но, как бы там ни было, приму я этого Бочицу…