Мартин Кукучин - Дом под горой

— Винарской — да, Задруги — ни за что! Не желаю никаких товариществ! В крайнем случае соглашусь на фирму «Иван Динко Гулянович и комп.» или «Нико Дубчич и комп.» — фамилия роли не играет. Двое еще как-то договорятся, пятеро — уже труднее, полсотни — никоим образом! К тому же для руководства Задругой у нас нет людей, а руководство фирмой — совсем другое дело. Тут есть я, и ты, и еще те, кого подыщем. Итак: твое мнение?

— Нет у меня времени для новых предприятий, — несколько разочарованно протянул Нико.

После столь развернутого введения он ожидал от Зандоме совсем другого, плана такого предприятия, в котором участвовали бы и тежаки, если не все, то хоть, для начала, несколько лучших.

— Ты закончил винодельческое училище, а вино свое продаешь всяким Окладинам и Конам! — насмешливо сказал Зандоме. — Правда, тут дело вкуса, кому продать. Моему вкусу это не отвечает.

— А где у тебя подвалы для такого крупного дела?

— Подвалы? Это и есть главный пункт моей программы. Я их построю. «Первые Подлинные Подвалы» в Далмации. То есть такие, которые действительно будут под землей.

Он с улыбкой посмотрел на Нико, который не проявляет особого участия, думая о чем-то своем.

— Капитал мне предоставит тетя Анзуля, — самоуверенно добавил Зандоме.

— Возможно, — ответил Нико. — Предприятие будет жизнеспособным, и в твоих руках должно стать прибыльным. При всем том я не очень-то в восторге от твоего плана.

Зандоме пошевелился, сел поудобнее в кресле и, закурив сигарету, внимательно посмотрел на Нико.

— Что ж, послушаем твой план.

— Я не в восторге, говорю, — начал Нико. — Почему? Вот если бы Иван Гулянович разработал устав Задруги и явился бы просить деньги на строительство и новейшее оборудование кооперативных подвалов; если бы он явился просить деньги на закупку сусла или винограда, я бы обрадовался, я бы был с ним телом и душой. А так — это частное предприятие, хотя, повторяю, и выгодное. Мама, конечно же, откроет свой кошелек, однако не с такой радостью, как для кооператива. — Нико помолчал, лицо его приняло выражение грусти. — Почему ты отталкиваешь народ от дела, которое помогло бы ему встать на ноги? Почему ты так жестокосерд? Ведь ты, как и я, можно сказать, вышел из народа, живешь его трудом, с ним… Как раз сегодня я принял твердое решение трудиться, чтоб поднять народ и укрепить его материальное положение, а тут ты призываешь меня основать предприятие, которое даст мне высокую прибыль за счет тежацкого пота…

— Ну хорошо, послушаем теперь и второй колокол, как говорит народ. Чего я хочу? Я хочу, чтоб тежак как следует вскапывал землю, хорошенько поливал ее, вообще чтоб он добросовестно обрабатывал свой виноградник. Пускай сдает мне лучший виноград, но не вмешивается в производство вина! — Зандоме говорил теперь серьезно, чуть ли не торжественно. — В этом деле тежак — недоучка, дурак и упрямец, злостный враг самому себе. Ведь иной тежак не удосужится даже бочки свои как следует промыть перед сбором нового урожая! Просто не хочет, не считает нужным. И так в этих бочках вино засмердится, что никуда его потом не денешь. И чтоб я этакую заскорузлую башку допустил управлять делом? Дал бы ему право решать там, где я положил столько труда, где он ничего не понимает и ничему не верит?! Чтоб я отрывал его от работы, которую только он и может выполнять, как надо, отнимал у него время на всякие заседания правления да общие собрания, на которых каждый норовит блеснуть ораторским талантом, кто только нюхал газеты?! О нет! Тежак пускай обрабатывает свой виноградник, я дам ему для этого средства; а делать вино, продавать его и распоряжаться чистой прибылью хочу я сам. И откуда ты взял, что распоряжаться этой прибылью я буду исключительно для личного обогащения? Может, перепадет кое-что и твоему драгоценному тежаку…

Тут Нико стал слушать внимательнее: по этим намекам он понял, что у Зандоме есть еще что-то на уме.

— Из чистой прибыли я дал бы кое-что и тежаку: скажем, купоросу или пособие на все то, что нужно для хорошей обработки виноградника. Но прежде я должен получить чистую прибыль.

— Хорошая мысль! — признал Нико.

— Рад, что ты наконец хоть что-то одобрил, — улыбнулся Зандоме. — Я хочу быть неограниченным хозяином своего дела. Крестьянина буду держать в строгости, потому что с ним только так и можно. И если через сколько-то там лет у меня накопятся средства, да крестьянин покажет, что он дорос до кооперации, да я постарею или разбогатею — ладно, пускай тогда создает он свою Задругу. Только не верю я, что это скоро случится.