Кнут Гамсун - Август

Что же он делал, когда вот так бродил по дорогам? Он не всегда поспевал домой к обеду, он всё ходил и ходил, присаживался, долго глядел по сторонам, потом вставал, брёл к другому месту и снова садился. Возле брода на выгоне росло пять осин, они лихо вымахали в высоту, теперь это были уже большие деревья с пышной, вечно дрожащей листвой. Осинки словно уговаривали его задержаться подле них, выслушать тихий, шелковистый лепет, исходящий от их беспокойных листьев.

Мечты, бесцельность.

Вот в Лувисе Магрете куда больше веселья и задора. Пока она была здесь в новинку, люди с удовольствием слушали её рассказы про Америку, про всякие чудеса, которые с ней там приключались, про то, какая огромная разница между Америкой и бедным, маленьким Полленом. Тут ведь они толковали о том, как заперли сельдь возле острова Фуглё и какое это было для них счастье, но Господи Боже ты мой, разве это можно сравнить с необозримыми виноградниками в Калифорнии, со стоэтажными домами в Нью-Йорке! Мало-помалу многие начали находить Лувисе Магрете докучной, но она была бойкой на язык и разговорчивой и общалась больше с мужчинами, потому что женщины все такие бестолковые и расспрашивают только про американских коров и свиней и про то, сколько там стоит фунт кофе. Но Лувисе Магрете эти темы не волновали, она давно уже отошла от подобных интересов и не желала вновь к ним возвращаться. Она стала вполне городской жительницей. Ну, конечно, это ни на что не похоже — приехать в Поллен всего лишь с двумя платьями, она давно уже переросла здешнее убожество, но, с другой стороны, что прикажете ей делать в Поллене со множеством платьев? Причём она каждый день очень мило одевалась, тут не подкопаешься, и выглядела хорошо для своего возраста, пудрила нос, красила губы помадой, словом, причепуривалась так, что дальше некуда. По этой же причине она привезла с собой несметное количество флакончиков и баночек с лекарствами, причём каждое средство помогало против множества болезней, которые все были перечислены на упаковке. Одновременно покупателей серьёзнейшим образом предостерегали от подделок этих мазей и капель и сообщали, что без соответствующей сигнатурки их нельзя считать подлинными...

Так как же этот мужчина и эта женщина из Америки осядут теперь в Поллене? Вот они уже пробыли здесь целый месяц, но не произвели ни на кого особого впечатления, а чтобы снискать общее уважение — о том и речи нет. Другое дело, если б они привезли с собой кучу денег и скупали бы в Поллене дома и участки, но ведь ничего подобного нет. Ну ясное дело, жена хотела задаваться и важничать, а средств у них едва хватило на дорогу сюда да на еду. Так что ж им тогда вообще принесло их скитание, их двадцатилетнее житьё на чужбине? Где они там живут, в этой Америке, где их дом? То здесь, то там, то в одном месте, то в другом, без запинки отвечала Лувисе Магрете. Но ведь у них есть ещё и дочь, которая замужем за неслыханно богатым мельником в Буффало, и этот самый мельник, когда обеднел, учредил свой собственный банк, отчего стал ещё богаче, а дочь их вообще ничего не делает, только играет на пианино да каждый день меняет наряды. Вот как там живут знатные люди...

«Ну хорошо, — думали про себя полленцы, — но если эта самая дочь настолько богата, почему ж тогда её родители возвращаются на родину такие убогие, почти нищие?» Многих, кто задавался подобными вопросами, всё это очень удивляло.

Вдобавок приехавшие не производили впечатления дружной четы, которая могла бы служить примером тем супружеским парам в Поллене, что жили прямо как собака с кошкой, когда порой один из них хотел одного, другой же — прямо противоположного, нет и нет, не было между ними того ладу, как в молодые дни. Случалось иногда, что Эдеварт хотел рассказать своему брату про жизнь на ферме в Дакоте, но тут же рядом сидела Лувисе Магрете, и вмешивалась, и через слово поправляла мужа. В своё время у них была ферма, но из дальнейших рассказов следовало, что в один прекрасный день жене надоело доить коров...

— Да, это было чистое рабство, — вмешивалась она, — на других фермах доили мужчины.

— У нас было не особенно много земли, — продолжал свой рассказ Эдеварт, — всего сорок акров, но этого нам вполне хватило бы. Мы завели трёх коров и двух мулов...

— Мулов? — переспрашивает Йоаким.

— Да, это вроде как ослы. Там все держат мулов.

Лувисе Магрете:

— Ну, лошади там тоже есть. На других фермах держали обычных лошадей, чтоб можно было ездить и на пикники, и в город. А у нас только и были что мулы. Поэтому мы не могли бывать в обществе.