Кнут Гамсун - Август

— Это где же?

— У директора в Тронхейме.

— У какого такого директора?

— Просто у директора... Я была у него...

— В услужении, что ли?

— Да, в услужении.

Миссис Адамс сама держит множество служанок и живёт в большом доме о десяти этажах, потому как они снова разбогатели. Детей у них всего двое, больше они и не хотят.

— А вот у меня нет детей, — говорит Ане Мария.

— Нет? Ну и правильно.

— Вот уж не сказала бы.

— Да?

— Не сказала бы, — повторяет Ане Мария, которая очень любит детей.

Поулине входит и выходит, подаёт еду, убирает грязную посуду, но, чтобы помогать на кухне, у неё есть Рагна, жена Теодора, а Рагна очень даже неплохая помощница. Поулине и сама при случае подсаживается за стол, съест что-нибудь сама, попотчует гостей — если, конечно, им по вкусу такое угощенье.

— Гляди, как я на него налегаю, — говорит Эдеварт, слегка улыбаясь. Он был нынче таким серьёзным и невозмутимым, таким молчаливым и задумчивым, он словно разучился смеяться, а улыбка у него стала какая-то невыразительная.

— И правильно делаешь, — сказала Поулине, — а то от тебя только и осталось что кожа да кости.

Йоаким:

— Да, он так исхудал, что я даже не сразу узнал его.

— И я не узнала, — подтвердила Осия. — Просто диву даёшься, до чего он стал длинный и тощий.

— Уж вот кого я не могла узнать, так это Августа, — вмешалась Лувисе Магрете. — В жизни не видела, чтобы человек так изменился.

Все сошлись на том, что с белыми зубами Август стал совсем другим человеком, к тому же он почти облысел. Гости ели и пили и порой высказывались насчёт Августовых зубов, просто удивительно, но с этими зубами он стал совсем другой.

— Зубы эти у тебя, верно, из Америки? — спросила Лувисе Магрете.

— Да.

— В Америке они что хочешь могут сделать! Взять хотя бы мою дочь, миссис Адамс, она велела сделать своим детям новомодный greek-нос.

— А что такое «грик»?

— Это такая форма носа, в Америке её называют greek.

И они завели речь о греческих носах, об их значении, и как они выглядят. Под конец Август договорился Бог знает до чего, рассказывая о носах, к которым приделан молоток либо пила.

Поулине перебила его:

— Да ты совсем с ума сошёл!

— Я? С ума? А разве не я повидал на этом свете великое множество разных народов? Мы были и в таком месте, где мужчины ходят нагишом, а у женщин в мочке каждого уха висит вместо серёжки пустая банка из-под сардин.

— Ха-ха-ха!

Захохотали все, Ездра и тот откинулся на спинку стула и хохотал, один только Эдеварт оставался серьёзным и даже не улыбнулся. Поулине толкнула его:

— Ты никак заснул?

— Заснул? Нет.

— Но ты сидишь и молчишь.

— А он всегда так сидит, — вмешивается Лувисе Магрете. — Иногда с ним очень даже скучно, — жалуется она.

Поулине неприятно, когда Эдеварта в чём-то укоряют, ей хочется, чтобы он был живой и весёлый, поэтому она продолжает свою речь:

— Ты мне лучше расскажи, почему ты так ни разу и не написал нам.

— Ты права, — отвечает он, — я и в самом деле ни разу не писал домой. Я, правда, собирался, но...

— А мы-то ждали, а мы-то спрашивали, нет ли для нас письмеца...

— Да мне вроде как не о чем было писать.

Йоаким вмешивается и урезонивает сестру:

— Не приставай к Эдеварту из-за этого. Зато теперь он сидит здесь собственной персоной.

— Так вроде и пора уже...

Август пережидает, может, хоть сейчас Эдеварт заговорит? Нет. Тогда он сам говорит как бы к слову:

— А вам Эдеварт случайно не рассказывал, что он и сейчас не приехал бы, не будь меня?

Молчание.

— Потому что я все консульства перетряхнул, чтобы сыскать его. Тебе вроде бы два из них присылали телеграммы?

Эдеварт утвердительно кивнул.

Тут Август расхрабрился и спросил без тени смущения:

— А тебе, миссис Эндрюс, это известно?

— Нет, — отвечает Лувисе Магрете, — ничего мне не известно. Что делать, Эдеварт мне вообще ничего не рассказывает.

Поулине, по-прежнему готовая сгладить неловкость, спрашивает шутливо:

— Так, значит, ты ничего не рассказываешь своей жене? Очень мило с твоей стороны.

Эдеварт улыбается какой-то пустой улыбкой и отвечает:

— А мне думается, я ей про это рассказывал.

Но тут Августу приходит в голову, что его великие деяния по части консульств не вызвали должного одобрения, поэтому он снова возвращается к этой теме и спрашивает Эдеварта:

— Ты, верно, получил телеграммы из консульства в Канаде и в Мичигане?

Эдеварт утвердительно кивает.