Кендейс Деннинг - Мечты и жизнь Сары Бродерхауз

— Да-да, Индийский холм — то самое название, которое я пыталась вспомнить, слышишь, Вичел? — сказала Вера.

— В тот день, когда мы с Маргарет к нему приехали, он сидел на крыльце дома в качалке. Мы подошли, и он сказал: «Видите, какие у меня большие уши». И так вот сидел, демонстрируя свои уши.

— Кто-нибудь что-нибудь понял? — спросила Вера, оглядывая присутствующих.

— А Маргарет глядела на него так, словно он открыл ей какую-то великую истину. Она не произнесла ни слова, но когда мы вернулись домой, положила ключи от машины в ящик кухонного стола и больше никогда их не вынимала. — Милдред приложила платок ко рту.

Сара вспомнила, как увидела однажды своих тетушек в бакалейном магазине. Они выбирали консервированный суп по две банки каждого названия. Поскольку они редко переговаривались на людях, окружающие думали, что одна читает мысли другой.

— Я не раз обскакивал ваш «плимут» на своем «паккарде», — сказал Ллойд.

— Этот «паккард» раньше принадлежал доктору, а он для благовония держал в перчаточном ящике саше, но с вульгарной картинкой, — сказала Милдред с интонациями Маргарет.

— У меня всё руки не доходили выкинуть это саше, — сказал Ллойд, и скрестил руки на груди.

— Там была изображена девица, как на открытках, которые солдаты прикалывают к стенке в казарме. Я впервые такое увидела, — сказала Милдред.

— Плотские желания богомерзки, — подала Мирти голос из своего кресла.

— Кому нужен «плимут»? — спросил Вичел. — Вам, дети, он нужен? — Он посмотрел на Мэриэнн.

— Нет, папа, нам «плимут» не нужен, — отозвалась Мэриэнн. — Мне нравится моя «тойота».

— Уход за «плимутом» — жуткая морока, — сказал зять Вичела.

— Отнюдь, — сказал Вичел. — Машина в превосходном состоянии.

— Может быть, кто-то из близнецов хочет? — спросила Вера.

— Боюсь, что в городе вспыхнет восстание, когда люди увидят, как я в своей огромной шляпе восседаю за рулем «плимута», — сказала Лаура.

— Питеру — вот кому нужна машина, — сказала Сара.

— Но Питер не может вернуться в страну, чтобы получить ее, — сказала Вера.

— Может быть, кто-нибудь возьмет машину и перегонит ему в Канаду? — сказала Сара.

— Никто не станет с ним связываться, — сказала Лаура.

— Кто хочет есть? — спросила Айрин. — На кухне горы еды.

— Что вам принести поесть, тетя Милдред? — спросила Вера.

— Была бы жива моя мама, она бы испекла нам миндальный торт со взбитыми белками, — сказала Милдред. — Она делала божественные миндальные торты.

— Миндальный торт — прелестная вещь, — сказала Мирти.

— Почему бы вам не поиграть нам, тетя Милдред? — попросил Вичел, вставая.

— Уж я, право, и не знаю… — сказала она.

— Поиграйте, тетя, — попросила и Лаура.

Милдред встала, медленно подошла к пианино и села, положив руки на колени. Потом заиграла «Не спеши, моя лошадка». Вичел встал рядом с пианино и запел тенорком.

— Как хорошо она играет, — прошептала Вера на ухо Айрин. — Маргарет было до нее далеко.

— Мне приснился остров, а на острове — озеро, а в озере живет красная рыба, которая прячется под валуном, скатившимся в озеро с вулкана. Я хочу найти этот остров, — сказал Джек по телефону. — Ты поедешь со мной?

Сара открыла глаза. Она была еще в постели. Взглянула на шкаф и горку выстиранного белья на стуле. Голос звучал совсем близко. Эта близость пугала ее. Она не раз твердила себе, что не желает его больше видеть.

— Как ты туда доберешься? На что там жить будешь?

— Бог ты мой, что за вопросы! — Что-то стукнуло, как будто он собирался повесить трубку.

— Нет, правда, ну где такое место?

— Ты лишена воображения. У тебя нет великой мечты, — сказал он.

— Почему же, у меня есть мечта, — сказала она. Она посмотрела в окно, на утреннее небо. Увидела себя в белой комнате, в каком-то городе, может быть, в Нью-Йорке. Она стоит в лучах солнца на коленях перед зеркалом во всю стену и фотографирует сама себя.

— Мы построим хижину. Я буду писать стихи и каждый вечер будем ходить на пляж. Питаться будем фруктами и красной рыбой.

— Ничего из этого, наверное, не выйдет.

— Да, ты, конечно, сука, — сказал он.

— Почему ты так со мной разговариваешь? — спросила она.

Он фыркнул.

— Только так с тобой и надо разговаривать.

— Надо? — спросила она дрогнувшим голосом.

— Со мной ты почувствуешь, что действительно живешь, — сказал он. — Я заставлю тебя ощутить страсть и муки.

Она закрыла глаза. Пока что она ощущала исходившую от него опасность.