Кендейс Деннинг - Мечты и жизнь Сары Бродерхауз

— Ну уж, кленовый шкаф не твой, — сказала Маргарет. — Я купила его на аукционе у Симпсона.

— Тогда уж тумбочка моя, — сказала Милдред. Она вязала не глядя. — Я купила ее у Эвелины Ван Уик, когда она переезжала в свою нынешнюю квартиру.

— Кажется, Эвелина Ван Уик учила девочек играть на фортепьяно? — спросила Маргарет. Она достала из выдвижного ящика какие-то бумаги.

Эвелина была высокая и в то же время хрупкая. Муж у нее был маляр.

— Классика — это единственное, что вас никогда не подведет, — говорила им миссис Ван Уик, улыбаясь. Она никогда не рассказывала им о композиторах. Под ремешком для часов у нее неизменно был засунут бледно-лиловый платочек. В ее прохладной гостиной они чувствовали себя, как в церкви. Когда по четвергам, ровно в четыре, они являлись к ней, обязательно заставали ее поливающей цветы. Мужа они ни разу не видели, разве что иногда слышали, как он с кем-то разговаривал в дальних комнатах, и от голоса мужа-невидимки им бывало не по себе.

— А потом одна из вас брала уроки у того, другого человека, — сказала Маргарет. — Ну, который долгое время играл в церкви святого Марка, хотя не был даже католиком. Запамятовала фамилию.

— Я брала уроки у мистера Уильямса, — сказала Сара.

Мистер Уильямс был первым человеком, которого она не делила с Лаурой.

— Он жил в старом доме священника и навесил там козырек над входом, а в переднем дворике сделал из цемента поилку для птиц, — сказала Милдред.

— Сейчас дом перешел во владение исторического общества, — сказала Маргарет.

— Мистер Уильямс был очень добр ко мне, — сказала Сара. — Кроме одного раза, когда он был сильно не в духе.

Маргарет задвинула верхний ящик стола и выдвинула боковой.

— Говорят, что эти люди не опасны, но я думаю, что твоя мама поступила правильно, — сказала она.

В ярости Сара сорвала занавески с окна своей спальни в тот день, когда Айрин запретила ей брать уроки у мистера Уильямса. Его любовником был священник.

— Его любовника переместили, — сказала она.

— Это так у них называется, когда лишают прихода? — сказала Милдред.

— А мистер Уильямс с разгона загнал свою машину в реку, — сказала Сара, — потом вскарабкался на крышу и орал: «На помощь!»

— Меня это не удивляет, — сказала Маргарет. — Кто-то должен был спасти его. Он уехал потом в Техас.

Она задвинула ящик.

Спустя два года, когда Берт Шеффик вернулся в город, он рассказал Айрин, что наткнулся на Гиба Уильямса в Хьюстоне, где тот играл в гостиничном, баре. Он изменил свое имя на какое-то латинское, означавшее в переводе «Король любви». Берта это рассмешило. «Король любви носил парик», — добавил он.

— Кто знает, как по латыни будет «Король любви»? — спросила Сара.

— Меня не спрашивай, — сказала Маргарет.

— Иисус, — король любви, — сказала Милдред.

Маргарет помахала парой белых лайковых перчаток.

— Я совсем забыла о них, — сказала она. — Я купила их в том магазине, где теперь «Лавочка грошовых вещей».

— Я верю, что когда-то ты купила там перчатки, — сказала Милдред. — Но не эти. Эти — мои. Я купила их в Денвере.

— Но почему же я отчетливо помню, как я покупала белые лайковые перчатки, — сказала Маргарет.

— Что ты делала в Денвере? — спросила Сара у Милдред.

Какой-то миг в комнате было слышно только позвякивание спиц в руках Милдред и тиканье дедушкиных часов. Ритмы не совпадали.

— О, боже! — воскликнула Маргарет. — Откуда он взялся? — В комнату влетел воробей.

— Птица в доме, — прошептала Милдред. — Это к покойнику. Так было с матерью Эммы Кессиди.

Воробей слетел с верхушки дедушкиных часов и стал биться крыльями об оконное стекло. При этом птица смотрела вверх.

— Он так крылья себе переломает, — сказала Милдред. — Он видит солнечный свет и рвется на свободу.

— Ну, сделайте же что-нибудь, — сказала Маргарет.

— Дай мне носовой платок, — сказала Сара, обращаясь к Милдред.

Она взяла у Милдред платок и стала медленно приближаться к птице. Но едва она подошла, воробей залетал по комнате и опять уселся на часы.

— Как он, скажите на милость, попал сюда? — спросила Маргарет.

Сара стала приближаться к дедушкиным часам. Она уже занесла было платок, но птица выпорхнула из-под рук и улетела из библиотеки.

Она пошла за птицей через весь дом на кухню и подождала, пока воробей сел на подоконник над раковиной. Тогда она мягко набросила на него вышитый платок и прижала ладонями, сложенными лодочкой. Сердце ее билось учащенно. А под руками она чувствовала сердцебиение птички.