Эптон Синклер - Столица

На плетение одного ярда таких кружев уходило copoк рабочих дней. Одно из платьев было из шелкового батиста, с вышитыми шелком цветами в стиле помпадур. Оно стоило тысячу долларов, а шляпа к нему — сто двадцать пять долларов, и серые туфли из кожи антилопы, застегивающиеся перламутровыми пряжками,— сорок долларов. Там было еще роскошное, украшенное бриллиантами бальное платье очень сложного фасона из светло-зеленого шелкового шифона с вышитыми темным серебром орхидеями и длинным шлейфом. Одно платье, не считая драгоценностей, стоило шесть тысяч долларов! Было там и авто-мобильное пальто ценою в три тысячи долларов; и лейпцигское оперное манто из белой каракульчи, подбитое горностаем, стоившее двенадцать тысяч долларов; шляпа к нему — тысячу долларов. Миссис Лэндис не задумываясь платила тридцать пять долларов за кружевной носовой платочек, или шестьдесят долларов за пару шелковых чулок, или двести долларов за отделанный шифоном зонтик с ручкой, украшенной жемчугом и золотом. Причем и зонтики и шляпы заказывались отдельно к каждому туалету.

— Она утверждает, что такие вещи действительно стоят потраченных денег и в них ценится не столько материал, сколько сама идея. В каждый туалет вложена мысль так же, как в картину художника. «Я плачу за творческий гений художника,— заявила мне миссис Лэндис,— за его способность схватывать мои идеи и сочетать их с моей индивидуальностью, моим цветом лица, волос и глаз. Иногда я сама делаю эскизы для своих костюмов, поэтому знаю, как это трудно!»

Миссис Лэндис — представительница одного из старинных нью-йоркских семейств — была очень богата. Она имела дворец на Пятой авеню, и, после того как изгнала оттуда своего мужа, ей, кроме нарядов, нечего было в нем держать. Элис рассказывала, как они хранятся. Прямо-таки как музейные редкости! Для платьев существует особая, непроницаемая для пыли комната, облицованная полированным дубом. Через комнату рядами протянуты длинные брусья со специальными вешалками для юбок. Во всем соблюдается определенный порядок и система. Каждая юбка пронумерована, и в ящике шифоньера под тем же номером хранится к ней корсаж; по такой же системе разложены шляпы, чулки, перчатки, обувь и зонтики. В стенных шкафах на полках лежат кипы тончайшего белья, отделанного кружевами и лентами; два шкафа наполнены одними шляпами, и три шкафа — обувью.

Когда она уезжала на Запад, одна из ее горничных пересчитала всю обувь, и оказалось, что у нее свыше четырехсот пар! У нее целое бюро с картотекой, в которую занесен каждый предмет туалета и по которой можно быстро и точно определить местонахождение любого из этих предметов. Каждая полка переложена шелковыми надушенными саше, и крошечные надушенные саше вшиты в каждую юбку и лиф; у нее свои особые духи,— миссис Лэндис дала Элис флакончик. Она их назвала «Coeur de Jeanette» [10] Сердце Жаннеты (франц.). , и она сказала, что сама составила эти духи и взяла на них патент!

Затем Элис принялась описывать комнату горничной: стены там обшиты полированным дубом и непроницаемы для пыли. Комната снабжена специальным балконом для чистки одежды, с металлическими брусьями, на которых ее развешивают, водопроводом с горячей и холодной водой, большим гладильным столом и электрической плитой.

— Но миссис Лэндис никогда не надевает одно платье больше двух-трех раз, так что работы у горничной не очень-то много,— смеясь, добавила Элис.— Подумать только: платить несколько тысяч за костюм, который надевается всего два раза, а потом отдается кому-нибудь из бедных родственников! И главное — она не видит в этом ничего особенного и считает, что так поступают все, кто занимает видное положение в обществе. Она говорит, что некоторые женщины даже хвастают тем, что никогда не появляются в одном и том же платье больше одного раза. Миссис Лэндис рассказывала об одной ужасной женщине в Бостоне, которая, надев платье один-единственный раз, торжественно предает его кремации при помощи своего лакея!

— Но это же просто безнравственно,— заметила ста-рая миссис Монтэгю, когда Элис кончила.— Не понимаю, что люди в этом находят хорошего.

— Я так и сказала ей,— ответила Элис.

— Кому это ей? — спросил Монтэгю.— Миссис Лэндис?

— Нет,— ответила Элис,— ее двоюродной сестре. Эта девушка вошла, пока я ждала внизу миссис Лэндис, мы с ней разговорились, и когда коснулись этого вопроса, я сказала, что не знаю, смогу ли свыкнуться с подобными вещами.