Мор Йокаи - Золотой человек

— Мои бедные розы!..

Тимея позволила ему снова и снова целовать ей руку. Но вдруг она вспомнила о своем трауре.

— Хотите, я сменю этот наряд? — спросила она.

— О, для меня это будет означать начало новой жизни!

— Я могу это сделать в день моих официальных именин.

— Увы! Как бесконечно долго придется ждать!

— Не пугайтесь, день святой Сузанны бывает еще и летом. Вот тогда мы и справим именины.

— Его тоже долго ждать!

— Неужели за все это время вы не научились терпению? Поймите, я не могу так сразу свыкнуться с радостью, со своим счастьем. А пока мы станем видеться ежедневно. Сначала вы придете на минуту, потом — на две. И в конце концов останетесь… навсегда. Не правда ли, это будет чудесно?

Разве мог майор отвергнуть такую трогательную просьбу?

— А теперь прием окончен, — шепнула Тимея. — Вы довольны? Остальным гостям пора спать. Вы тоже идите домой. Впрочем, подождите минутку. Я верну вам одно словечко из вашего последнего поздравления.

Она вынула из свежего букета нежный полураспустившийся бутон розы и, слегка прикоснувшись к нему губами, воткнула его в петлицу своему возлюбленному. Он прижал розу к губам и восторженно ее поцеловал.

Когда майор удалился и взглянул с улицы на особняк Леветинци, в окнах было уже темно. Он был последним гостем.

Мало-помалу Тимея научилась верить, что счастье возможно. Впрочем, у нее был превосходный учитель. Со дня святой Тимеи г-н Качука ежедневно посещал ее дом и, несмотря на строгий запрет, оставался там подолгу.

Свадьба должна была состояться в августе, в день святой Сузанны.

Аталия, как видно, покорилась судьбе и согласилась принять от почтенного Фабулы обручальное кольцо. Что ж, красивой молодой девушке нередко приходится выходить замуж за пожилого вдовца. К тому же Фабула считался прекрасным семьянином и мог содержать свою супругу в роскоши. Лучше уж стать его женой, чем выскочить за первого встречного молокососа, даже не успевшего сдать экзамены на аттестат зрелости.

Тимея решила дать в приданое Аталии сумму, которую некогда обещал ей Михай и от которой она в свое время отказалась.

Тетушка Зофия от души радовалась предстоящему браку Тимеи и замужеству дочери. Она воображала, будто все это — дело ее рук, и поэтому старалась изо всех сил. Перед Тимеей она на все лады расхваливала майора, при Аталии столь же усердно его развенчивала.

Когда достойный Янош Фабула надел Аталии на палец самое заурядное обручальное кольцо, ее мамаша стала уверять, что она никогда в жизни не видела ничего подобного!

— Тебе просто счастье выпало, дочка! — говорила она, нежно поглаживая руку Аталии. — Хорошо, что ты не вышла за того бедняка, у которого за душой ничего, кроме старой сабли да ржавого циркуля. Он до сих пор питается впроголодь, денщик таскает ему из трактира дрянные обеды. Скажу откровенно, господин Фабула мне по душе! Мужчина он бравый, не чета тому солдафону. Любо глядеть, как щеголяет он в ментике с серебряной цепочкой и молодецки закручивает свои чудесные усы! А у майора ни усов, ни бороды! Ни за что на свете не согласилась бы я поцеловать такого общипанного петуха! Да и не первой молодости этот кавалер. Ты заметила, что он зачесывает волосы с одного виска на другой, чтобы прикрыть плешь на макушке? Вскоре, глядишь, и совсем облысеет. А каким почетом пользуется в городе господин Фабула! Каждый встречный кланяется ему с уважением, даже пасторы снимают перед ним шляпу. Как-никак вице-куратор! Господин Леветинци считался главным куратором, а Фабула — вторым после него. Господин Леветинци был чем-то вроде нашего генерал-губернатора Надашды, а господин Фабула — вроде вице-губернатора Кюрти. Правда, Фабула не из дворян, но зато он принадлежит к числу «шестидесяти важных персон». Стоит ему пальцем шевельнуть, и его произведут в камергеры, а ты сделаешься знатной дамой. Вроде меня!

В те времена «шестьдесят персон» и «камергеры» были в Комароме важными особами. Первые состояли членами муниципального совета, а «камергер» ведал всеми волами и лошадьми городского хозяйства.

Аталия охотно слушала льстивые речи хитрой старухи.

С тех пор, как г-н Качука зачастил к Тимее, характер девушки резко изменился, она стала удивительно кроткой, даже с матерью теперь обращалась ласково. Г-жа Зофия была большой любительницей ароматного чая, обильно приправленного ромом. И Аталия каждый вечер приготовляла ей этот напиток. Всем на удивленье, она теперь отлично ладила с горничными и тоже угощала их чаем. Для дворецкого, кучера и прочих слуг подавался напиток, скорее напоминавший пунш, чем чай. И мамаша и челядь не могли надивиться ее щедрости.