Мор Йокаи - Золотой человек

Наконец, Михай рассказал ей и о той ужасной ночи, когда к нему в почти безлюдный замок явился авантюрист Кристиан. Он не упустил ни одной подробности. Рассказал, как в отчаянии он ступил на край расщелины, склонился над пучиной и вместо своего отражения вдруг увидел в воде мертвую голову своего врага и как внезапно сомкнулись перед ним края ледяной могилы…

Слушая эту горестную исповедь, Ноэми судорожно прижимала Михая к своей груди, как бы удерживая его от падения в зияющую бездну.

— Теперь ты знаешь все, что я оставил там, в обществе людей, и что нашел здесь. Простишь ли ты мне все, что выстрадала из-за меня, все мои тяжелые грехи перед тобой?

Ответом были лишь поцелуи и слезы.

Долго рассказывал Михай. Когда он закончил историю своей жизни, ночь уже прошла и наступил рассвет. Словно тяжелый груз свалился с его души после этого рассказа.

— Наконец-то я откровенно признался во всем, полностью расплатился со своими долгами, — сказал он. — Вина моя перед Тимеей заглажена. Она получила все мое состояние и обрела свободу. Ведь на утонувшем авантюристе была моя одежда, в кармане лежал мой бумажник, — труп его похоронят вместо меня, и Тимея станет вдовой. А тебе я принес в дар мою душу, и ты приняла ее. Значит, все счеты окончены.

Взяв Михая за руку, Ноэми повела его в комнату к спящему ребенку.

Мальчик проснулся от поцелуя, открыл глаза и, увидев, что уже утро, встал в своей постельке на колени, набожно сложил ручонки и начал лепетать утреннюю молитву:

— Благослови, господи, доброго папу и добрую маму…

«Да, Михай, ты наконец искупил свою вину. Невинное дитя в своей постельке и его братик на небесах молятся о том, чтобы ты был счастлив…»

Одевая маленького Доди, Ноэми долго, задумчиво смотрела на Михая. Да, немало времени пройдет, пока она освоится с тем, что услышала от него…

Но женщины отличаются восприимчивым умом и чуткостью. Однажды Ноэми сказала мужу:

— Послушай, Михай… Ты обязан загладить еще одну вину.

— Какую и перед кем?

— Надо сообщить Тимее тайну, которую тебе открыла другая женщина.

— Какую тайну?

— О секретном ходе, ведущем в ее спальню. Нужно, чтобы она знала об этом. Ведь когда она остается совсем одна, когда она спит, к ней через этот ход может пробраться кто угодно.

— Но о тайнике знает одна Аталия, больше никто.

— А разве это ничем не грозит Тимее?

— Ноэми, ты пугаешь меня!

— Или ты не знаешь, на что способны мы, женщины? Поспеши известить Тимею о таинственном ходе, я от души желаю ей счастья!

Михай поцеловал молодую женщину в лоб.

— Милая ты моя, добрая девочка! Но я же не могу писать Тимее. Она сразу узнает мой почерк, поймет, что я жив. А если так, она уже не будет считаться вдовой, а я не смогу больше блаженствовать в твоем саду.

— В таком случае я напишу ей сама.

— Нет, нет, этого я тоже не позволю! Они не должны получать писем от тебя. Я осыпал Тимею золотом, бриллиантами, но ни одной твоей строчки она не получит. Это моя личная драгоценность. Я ничего не принес тебе от Тимеи и ничего не позволю тебе послать ей. Ты не должна писать этой женщине.

— Хорошо, — с улыбкой согласилась Ноэми. — Но я знаю, кто это может сделать. Пусть Доди напишет!

Тимар залился веселым смехом. Сколько остроумия, нежности, детской наивности и вместе с тем глубокомыслия было в словах Ноэми! В самом деле, маленький Доди своим письмом спасет Тимею от грозной опасности!

— Малютка Доди… Тимее!..

Тимар хохотал до слез.

Однако Ноэми отнеслась к делу вполне серьезно. Она сама составила текст письма, и мальчик старательно переписал эти важные строки, без единой ошибки перенеся их на линованную бумагу, хотя их содержание было ему непонятно.

Письмо было написано хорошими темно-фиолетовыми чернилами, приготовленными из листьев черной мальвы. Запечатала его Ноэми белым воском, а так как в доме не водилось ни печати с гербом, ни монеты, Доди поймал красивую золотисто-зеленую букашку и вдавил ее вместо герба в середину воскового кружка. Опустить письмо в почтовый ящик поручили знакомому торговцу, заехавшему на остров за фруктами.

Итак, послание маленького Доди отправилось к Тимее!..

У Тимеи было еще второе имя — Сузанна. Первое имя ей дала мать-гречанка, вторым ее нарекли при крещении, и она называла себя так, когда подписывала документы или праздновала свои именины.

В провинциальных городах Венгрии издавна существует обычай справлять именины. Родственники и близкие знакомые, даже не будучи приглашены, считают своей обязанностью почтить своим присутствием дом именинника, где всякого гостя встречают радушно, с истинно венгерским гостеприимством и хлебосольством.