Конрад Эйкен: Мистер Аркуларис

— Это есть, — медленно сказал Аркуларис.

— Но откуда вам знать?.. Откуда вам знать, где…

Впервые Аркуларис усмехнулся:

— Не бойтесь, милая, вы хотели спросить, где гроб?

— Откуда вам знать, где он?

— Мне и не надо знать, — сказал Аркуларис. — Я в нем уже почти весь.

Перед тем, как расстаться тем вечером, они заказали несколько коктейлей с виски.

— Устроим веселье! — сказал Аркуларис. — Самое главное, чтобы мы были веселы. Может, и сейчас окажется, что всё вздор, ночной кошмар, и мы оба проснемся! Даже и сейчас, учитывая скорость моих путешествий, у меня еще две ночи! Пока еще так далеко до этой звездочки.

Пастор разминулся с ними в дверях.

— Что так рано почивать отправились? — спросил он. — А я еще надеялся сыграть с вами в шахматы.

— Да, пойдем отдохнуть. А как насчет завтра?

— Тогда завтра, мисс Дин! Спокойной ночи!

Они обошли один раз вокруг палубы, склонились на поручень и смотрели в туман, который был гуще и белей, чем всегда. Судно еле двигалось, двигатели работали медленнее, глуше, дальше, и через равные промежутки времени раздавался траурный долгий дрожащий крик туманной сирены. Море было тихим, волны нежно касались борта судна, и плеск их был ясно слышен в глубокой тишине.

— В такую ночь… — мрачно процитировал Аркуларис.

— В такую ночь…

Их голоса повисли в ночи, их время остановилось, они были счастливы бесконечный миг. Расстались они, наконец, будто по молчаливому согласию, почувствовав несуразность происходящего.

— Будь хорошим мальчиком и прими на ночь бром! — сказала она.

— Да, мамочка, я приму лекарство!

В каюте он приготовил очень большую дозу брома, очень большую дозу и лег в кровать. Заснул он сразу, чувствуя еще большую слабость и изнурение, чем прежде, но эта слабость была такой восхитительно сладкой. И долгий, щедрый, безумный, головокружительный взмах… Большой круг… скоростная магистраль к Арктуру…

Всё было как прежде, но гораздо быстрее. Никогда раньше не несся Аркуларис с такой небывалой сверхъестественной скоростью. В мгновенье ока он уже был за Луной, промчался мимо Полярной звезды, которая будто стояла на месте (а может быть, и в самом деле стояла на месте?), облетел Плеяды по длинной светлой кривой, прокричал морозное приветствие Бетельгейзе и взял курс на крохотную голубую звездочку — маячок на пути к Неведомому. Вперед к нехоженым просторам! Ну, крепись, старина, и крепче держи зонтик! Подтяжки не забыл? Смотри, чтобы шляпу не сорвало! Через минуту вернемся к Клариссе с перышком мороза, с веточкой времени, со снежинкой Аб–солёта, или как его там? Абсолют? Ах, салют! Лют… Только не проснуться… только не надо просыпаться… только если не проснемся в этом пространстве–времени… где‑то или нигде… в холоде и мраке… Cavalleria Rusticana хнычет среди пальм; коль одинок… и если ты… гроба для бедных — не гроба, не гроба, не гроба, о Боже, не гроба, а свет, привет и белый цвет, и блеск, и легкое круженье надо всем — и замерзаю–замерзаю–замерзаю…

В этой точке пустоты окончилась неудачей последняя попытка хирурга спасти жизнь мистера Аркулариса. Хирург отступил от стола и устало махнул рукой в резиновой перчатке.

— Конец, — сказал он. — Как я и предвидел.

Он взглянул на мисс Хойле, которая опустила голову к тазику в руках. Наступила минутная тишина, потом последовал краткий обмен понятными с полуслова замечаниями, и жизнь в больнице потекла заведённым порядком.

Cavalleria Rusticana - Опера Пьетро Масканьи «Сельская честь»