Стефан Жеромский - О солдате-скитальце

— Налево! Налево!

Солдаты Ле — Гра, спускаясь с перевала, стреляли по этой толпе, подвигавшейся к середине озера. Убитые, падая, тянули за собой живых, раненые хватали их за ноги. Толпа бежала, спотыкаясь об упавших, и здоровые солдаты, падая, тонули на мелком месте. Другие бросались вплавь поперек озера и погибали от метких выстрелов или тонули, доплыв до середины. Офицер, отчаявшись, вырвал у одного из своих солдат карабин и в ярости стал колоть трусов штыком, крича нечеловеческим голосом:

— Налево!

Люди, казалось, не слышали его голоса, не чувствовали ударов. На минуту он остановился, а потом. сам бросился в глубь озера, выплыл оттуда на мелкое, открытое место и, разбрызгивая воду, быстро пошел, прямо на роту Ле — Гра. Уже недалеко от берега он поднял карабин, нацелился в кучку французов и выстрелил. Пуля попала в того самого молодого солдата, который из австрийского пленного превратился во французского гренадера. Он выпал из шеренги, рухнул, как подпиленное дерево, и уткнулся в землю лицом. Его старый товарищ глухо охнул, почувствовав такую острую жалость и мучительную боль, словно пуля попала в грудь ему самому. Тем временем другие австрийские части подвигались по берегу озера и, оправившись от испуга, начинали понемногу вступать в бой с французами. Выстрелы там утихли, и среди стонов слышался только сухой лязг штыков. Солдат Матус, поглощенный боем, покинул товарища и побежал в шеренге, тесня врага.

На другом берегу озера, где еще раньше укрылась часть австрийской бригады, царила паника. Солдаты бросали карабины, не слушали командиров и, как лунатики, карабкались на крутую скалу, но все время скатывались вниз. Целые толпы солдат, обезумев, вопили

«pardon!» [33] Здесь: «пощадите!» (франц.) , хотя неприятель на них вовсе не нападал. В долине между горами под обрывистым уступом скалы жались друг к другу человек триста здоровенных парней и тряслись все, как в лихорадке. Передние так нажимали, пытаясь втиснуться в толпу, что у задних, прижатых ими к скале, глаза вылезали из орбит и, казалось, ломались ребра. Тот, кому в этой давке удавалось высунуть руку, бил кулаком соседа, стараясь оттолкнуть его. Старый майор, бывавший уже в таких переделках, вежливо и мягко уговаривал солдат, ласково брал их за подбородок и с отчаянием взывал на всех языках и наречиях Австрии: чешском, ломаном венгерском, галицийском, лодомерийском… [34] Земли, населенные поляками и украинцами и отошедшие к Австрии в результате разделов, получили искусственное название Королевства Галиции и Лодомерии. Называя не существующие в действительности языки: галицийский и лодомерийский, Жеромский иронизирует над попытками австрийских колонизаторов ассимилировать славянские народы.

— Смотрите, ребятки, смотрите сами! — говорил он. — Мы ведь можем отсюда выбраться по другому берегу озера. Пойдемте же, а то нас тут всех перебьют, как баранов, перережут всех до единого. Ребята! Смотрите…

Уговоры не имели никакого успеха. Стоило одному из толпы закричать «pardon!», как все тотчас же подхватывали этот вопль.

Только тогда, когда французы смяли противника, оказавшего сопротивление на противоположном берегу озера, прорвали его ряды и, принудив обратиться в бегство, ворвались, преследуя его, в долину между горами, австрийцы поняли старого майора. Вся толпа бросилась бежать по высокому берегу озера. Заваленный замшелыми камнями, этот берег представлял собою гребень скал Мейенванд, которые отвесной стеной спускались в Ронскую долину. По этой стене белой нитью струился поток, выплывавший из озера Тодтензее. Гренадеры мчались по камням, как перепуганные олени. За ними последовали другие, и тысяча с лишним человек вырвалась этим путем из западни, прежде чем Гюден, неосмотрительно оголивший дорогу на Валлис, примчался с другого конца озера. Там он топил и брал в плен разрозненные части противника. Не прошло и часа, как бой на вершине Гримзель утих, и все французы бросились догонять австрийцев, стремительно убегавших по изви-

1

лиестой старой тропе. Грохот кровавого боя доносился в это время с обоих отлогих склонов.

Когда на перевале еще только началось наступление, две роты французов, стоявшие у моста на Ааре, бросились на отряд австрийцев, охранявший Гримзельские озера. Напуганный непонятной стрельбой на горе и неожиданным нападением, этот отряд обратился в бегство и стал карабкаться на Гримзель. Несколько солдат, посланных на гору, вернулись с потрясающими вестями. Тогда офицеры, растерявшись от неожиданности, решили подняться еще выше и оттуда определить положение. В то время как обе сражающиеся колонны спускались с вершины к Роне, австрийский отряд по другую сторону горы бился с французами, шедшими на перевал. Императорские войска быстро и ловко заряжали карабины и сбивали с утесов французские треуголки. На обрывах они подкарауливали французов с камнями, поддевали штыками громадные плиты и сбрасывали их вниз.