Кнут Гамсун - Бенони (пер. Ганзен)

— Слишкомъ поздно. И хорошо, что такъ.

Онъ сталъ серьезнѣе и сказалъ: — Значитъ, голубятня и большой сарай такъ на тебя повліяли?

— Да, — отвѣтила она, — вообще все вмѣстѣ; не буду отпираться. А отчасти и самъ онъ. Да и надо же мнѣ было чѣмъ-нибудь кончитъ. И разъ онъ такъ добивался меня…

Молчаніе. Оба сидѣли и думали каждый свое. Вдругъ Роза обернулась на стѣнные часы и сказала:- Не знаю…

— Я знаю! — отозвался онъ и взялся за шляпу.

— А то Маккъ подумаетъ, что мы тутъ сидимъ и мѣняемся кольцами, — отчеканила она. Но тутъ ее какъ-будто зло взяло, и она порывисто спросила:- А скажи мнѣ, ты вѣдь могъ бы сдать эти свои несчастные экзамены еще года три-четыре тому назадъ, какъ говорятъ?

— Да, — отвѣтилъ онъ, какъ будто сконфуженный, — но тогда нашей вѣрности было бы всего одиннадцать лѣтъ.

Она сдѣлала усталое движеніе рукой и встала. Онъ простился, не подавая руки, и прибавилъ: — Я-то не придаю этому значенія… но что, если бы и я теперь постарался насчетъ недвижимости?

— Ты? Ты постарался бы?..

— Нѣтъ, ради Бога, — это не манифестъ. Я только говорю, что цѣлью моего честолюбія становятся отнынѣ голубятня и сарай!

Къ Пасхѣ пріѣхало на побывку много рыбаковъ. Они привезли семьямъ крупной Лофотенской трески, — одна лодка могла захватить съ собой рыбы для десятка семействъ, — и поклоны отъ оставшихся на промыслахъ. Бенони не могъ пріѣхать самъ, такъ какъ у него на рукахъ было три судна, и послалъ за себя Свена Дозорнаго, довѣривъ ему шлюпъ съ грузомъ рыбы для Макка, а для Розы Барфодъ золотое кольцо и золотой крестикъ. Но Роза уже опять находилась дома, такъ что посланному пришлось для исполненія порученія пуститься въ длинный путь черезъ общественный лѣсъ въ сосѣдній приходъ. Къ посылкѣ было приложено и письмецо.

Свенъ остался провести на пасторскомъ дворѣ первые дни Пасхи. Этотъ бѣлокурый, съ такой бѣлой кожей, парень, по обыкновенію, принесъ съ собой веселье и готовъ былъ пѣть сколько угодно. А какой онъ былъ сильный! Натаскалъ воды и для хлѣва и для кухни.

Роза пришла въ людскую какъ разъ, когда онъ распѣвалъ, и сказала:- Продолжай!

Свенъ не заставилъ себя упрашивать и продолжалъ пѣсню ночныхъ сторожей:

— А здѣшній народъ не поетъ, — затараторилъ онъ. — Совсѣмъ звѣрье. Встрѣтишь кого-нибудь, спросишь: умѣетъ ли онъ пѣть, — нѣтъ! Иной разъ прямо зло возьметъ.

— А ты все время распѣваешь? — спросила его одна изъ дѣвушекъ.

— Еще бы! Я никогда не тужу; смѣюсь, да и все тутъ. Сколькимъ людямъ на свѣтѣ живется хуже моего; они пусть и тужатъ. Впрочемъ, Гартвигсенъ поетъ, — я долженъ признаться.

— Развѣ? — внезапно спросила Роза.

— Какъ же! Какъ возьметъ молитвенникъ, да заведетъ псаломъ — никто его не перетянетъ.

— Онъ и на Лофотенахъ часто поетъ?

— Какъ же! Гартвигсенъ — онъ поетъ!

— Поблагодари его за посылку, — сказала Роза.

Свенъ поклонился. Молодецъ былъ этотъ Свенъ; изъ городскихъ; его учили вѣжливости. А, поклонившись, онъ сказалъ:- Благодарствуйте! Вѣрно, будетъ и письмецо?

— Нѣтъ, едва-ли, — отвѣтила Роза. — О чемъ отсюда писать?

— Пожалуй, что такъ, — сказалъ Свенъ, не безъ нѣкотораго удивленія.

Да, Роза рѣшительно не знала, о чемъ ей писать жениху. Она примѣрила кольцо; оно оказалось впору, но какой тяжелой стала ея рука отъ этого толстаго кольца! И вся рука казалась точно чужою. Потомъ она принялась разглядывать крестъ, — большой золотой крестъ, какіе было въ модѣ носить на черной шейной бархаткѣ. Впрочемъ, у Розы уже былъ крестикъ; ей подарили его къ конфирмаціи. Первый день Пасхи она все-таки походила въ обновкахъ, но потомъ сняла ихъ и спрятала. Письмо она прочла всего разъ; она въ сущности ничего другого и не ожидала, но перечитывать письмо не стала.

А, пожалуй, все-таки слѣдовало послать Бенони пару словъ, поблагодарить? Да, это было бы не лишнее. И вечеромъ она присѣла и написала, что «шлетъ сердечное спасибо дорогому Бенони, хотя уже такой поздній часъ»… и такъ далѣе. «Кольцо мнѣ впору, а въ крестъ я продѣла черную бархатную ленточку»… и такъ далѣе. «Всѣ мы здоровы, а меня теперь сильно ко сну клонитъ. Спокойной ночи! Твоя Роза».

На другой утро она хотѣла отдать это письмецо, но оказалось, что Свена уже нѣтъ. У Свена вѣдь было еще письмо къ Макку въ Сирилундъ, а шелъ уже третій день Пасхи, такъ приходилось спѣшить.