Кнут Гамсун - Мистерии (пер. Соколова)

— Ну, ужъ ладно! ладно! Говорите: да или нѣтъ?

— Нѣтъ! вы же слышали! — воскликнулъ Минутта и вскочилъ со стула. Но такъ какъ онъ боялся быть слишкомъ дерзкимъ, онъ снова сѣлъ и прибавилъ:- Я совершенно не могу скрежетать зубами, повѣрьте же мнѣ!

— Вы не можете? Ха-ха-ха! А если можете? Вѣдь вы великолѣпно скрежещете зубами!

— Богъ свидѣтель, не могу!

— Xa-xa-xa! Вы однако это прекрасно дѣлали!

— Да, но я тогда былъ пьянъ; я ужъ совсѣмъ не помню; у меня голова тогда шла кругомъ. Я послѣ того цѣлыхъ два дня боленъ былъ.

— Совершенно вѣрно, — сказалъ судья. — Вы тогда были пьяны; съ этимъ я согласенъ. Зачѣмъ вы, впрочемъ, болтаете объ этомъ въ присутствіи всѣхъ этихъ господъ? Я бы этого никогда не сдѣлалъ. Но у васъ нѣтъ природнаго такта, это я могу сказать вамъ, хотя вы вообще весьма славный человѣкъ.

Тутъ хозяинъ вышелъ изъ кафе. Минутта молчалъ; судья посмотрѣлъ на него и сказалъ:

— Ну, что изъ этого выйдетъ? Подумайте-ка о сюртукѣ.

— Я и думаю объ этомъ, — возразилъ Минутта, — но я не могу и не хочу больше пить. Вѣдь знаете.

— Вы хотите и вы можете! Слышали, что я сказалъ? Хотите и можете, говорю я. И если я долженъ вливать вамъ насильно въ глотку, то…

Съ этими словами судья всталъ и подошелъ въ Минуттѣ со стаканомъ въ рукѣ.

— Такъ! а теперь откройте ротъ.

— Нѣтъ, клянусь вамъ Богомъ, я не хочу больше пива! — вскричалъ Минутта, поблѣднѣвъ отъ волненія. — И никто въ мірѣ не заставитъ меня. Да; вы должны извинить меня, мнѣ ужъ очень скверно бываетъ послѣ; вы не знаете, каково мнѣ бываетъ послѣ; лучше ужъ я опять… лучше опять буду скрежетать зубами, безъ пива!

— Ну, это другое дѣло, чортъ васъ возьми совсѣмъ, это другое дѣло, если вы готовы это сдѣлать и безъ пива.

— Да, ужъ лучше я это сдѣлаю безъ пива.

И Минутта сталъ скрежетать зубами среди адскаго хохота всѣхъ присутствующихъ. Нагель дѣлалъ видъ, что все еще читаетъ свою газету; онъ сидѣлъ совсѣмъ смирно сзади на своемъ мѣстѣ у окна.

— Громче! громче! — кричалъ судья;- громче скрежещите, а то намъ не слышно!

Минутта сидѣлъ плотно и прямо, какъ свѣчка, на своемъ стулѣ и крѣпко держался за него обѣими руками, словно боялся упасть; при этомъ онъ скрежеталъ зубами, такъ что голова его тряслась. Всѣ смѣялись; крестьянка тоже такъ смѣялась, что слезы текли у нея по щекамъ; она не знала, куда дѣваться отъ хохота и два раза сплюнула на полъ отъ восторга.

— Господи, помилуй меня грѣшную! — хрипѣла она внѣ себя.

— Вотъ! Громче я не могу скрежетать, — сказалъ Минутта. — я, право, не могу, Богъ мнѣ свидѣтель; повѣрьте мнѣ, я теперь, правда, ужъ не могу больше.

— Ну, такъ отдохните, а потомъ опять начните. Только вы должны еще поскрежетать зубами. Послѣ этого мы обрѣжемъ вамъ бороду. Ну, попробуйте-ка пива; да, вы должны, вотъ оно стоитъ передъ вами.

Минутта только потрясъ головою и молчалъ. Судья досталъ свой кошелекъ и положилъ на столъ 25 кронъ. Затѣмъ онъ сказалъ:

— Хотя вы соглашаетесь дѣлать это за десять, я жертвую вамъ двадцать пятъ; я повышаю вашу таксу. Такъ-то!

— Не мучайте меня, я все-таки этого не сдѣлаю.

— Вы не сдѣлаете этого? вы отказываетесь?

— Ахъ ты, Господи ты Боже мой! Да послушайте вы меня хоть разъ, оставьте меня въ покоѣ! Я ничего больше не сдѣлаю, чтобы получить сюртукъ, вѣдь я тоже человѣкъ, какъ вы думаете? Чего же вамъ отъ меня нужно?

— Ну, я вамъ только одно скажу: какъ видите, я отщипываю вотъ этотъ кусочекъ сигарнаго пепла вамъ въ стаканъ; видите? А теперь беру этотъ маленькій кусочекъ спички и еще вотъ эту малость спички, и обѣ эти щепочки бросаю на вашихъ глазахъ въ тотъ же самый стаканъ. Такъ! И вотъ ручаюсь вамъ, что вы все-таки свои стаканъ выпьете до самаго дна. Навѣрняка!

Минутта вскочилъ. Онъ замѣтно дрожалъ, его сѣрые волосы снова спустились ему на лобъ, и онъ уставился въ лицо судьи. Это продолжалось нѣсколько секундъ.

— Нѣтъ, это слишкомъ, это слишкомъ! — вскричала тутъ крестьянка. — Этого вы не сдѣлаете! Ха-ха-ха! Господи, помилуй меня грѣшную!

— Такъ вы не хотите? Вы отказываетесь? — спросилъ судья. Онъ опять всталъ.

Минутта дѣлалъ усилія, чтобы заговорить, но не произносилъ ни слова. Всѣ глядѣли на него.

Тогда Нагель внезапно всталъ со своего мѣста у окна, отложилъ газету въ сторону и направился вглубь комнаты. Онъ не торопился и не шумѣлъ, однакоже всеобщее вниманіе тотчасъ обратилось на него. Онъ остановился возлѣ Минутты, положилъ ему руку на плечо и началъ громкимъ, чистымъ голосомъ:

— Если вы возьмете вашъ стаканъ и выльете его на голову этой собаки, я плачу вамъ тотчасъ десять кронъ и беру всѣ послѣдствія на себя. — Онъ указалъ пальцемъ на лицо судьи и повторилъ:- Я подразумѣваю вотъ эту собаку!