Гарольд Роббинс - Хищники

Я слушал радиопередачу «Час Эдди Кантора» [12], когда в комнату вошла Китти. У нее уже был свой ключ, и я не подозревал о ее присутствии, пока она не спросила:

— А почему ты в такую рань в кровати?

— Пытаюсь уснуть, — ответил я. — Устал после поездки в Бруклин на фабрику «Сельтерская с Кони-Айленда». — Я помолчал и пожал плечами. — Не могу понять, правильно я поступил или нет.

Китти пристально посмотрела на меня.

— О чем ты с ними договорился?

— Сказал, что не хочу участвовать в их бизнесе. Мне нужны деньги, которые вложил в их дело отец, и ничего больше.

Китти рассмеялась.

— Плохой из тебя бизнесмен. Твой дядя Гарри снял бы с них последнюю рубашку и оставил их у разбитого корыта.

Я покачал головой.

— Я — не мой дядя Гарри. И, наверное, не бизнесмен, но меня бы мучила совесть, если б я их разорил. Я сказал им, что в конце месяца ты посмотришь бухгалтерские книги и найдешь оптимальное для всех решение.

— Это работа. Что я за это буду иметь? Я рассмеялся.

— Как насчет семи дюймов?

— Это не деньги, — огрызнулась Китти. Я расстегнул ширинку, достал своего «молодца». Он уже стоял. Я покачал им из стороны в сторону.

— Разве он не лучше денег? Рассмеялась и Китти. Плюхнулась на кровать. Обхватила рукой мой член. Начала медленно поглаживать.

— Жаль, что мы не можем потрахаться.

— Почему нет?

— У меня месячные.

— Подумаешь, чудеса. Ты можешь отсосать.

— А какая мне от этого радость?

— Только не говори, что тебе это не нравится.

— Я получу лишь полный рот соленой спермы, ничего больше, если мы на этом остановимся.

— Что значит «если мы на этом остановимся»? Ты сама сказала, что у тебя месячные.

— Ты можешь оттрахать меня в зад.

— Ты шутишь? Я не хочу причинять тебе боль. Я слышал, для женщины это болезненно.

— Отнюдь, — уверенно возразила Китти и начала снимать платье. — Только сбегай в аптеку и принеси баночку вазелина.

— Ты действительно этого хочешь?

— Будем мы трахаться или нет? — ехидно спросила она. — Твой член в городе не единственный.

В тот день я впервые понял, как мне дорога Китти. Я сделал бы для нее все, о чем бы она ни попросила. Вылизывая ее задницу, я знал, что это самая сладкая задница в городе.

Обнаженные, мы вытянулись на кровати. Полотенцем я стер с тела пот. Улыбнулся Китти.

— Мне понравилось трахаться в зад. Для меня это внове. Очень здорово.

Она посмотрела на меня.

— Пойди вымой свои инструмент. Он весь в вазелине и не только. А когда закончишь, мы поговорим о том, что я буду иметь от этой сельтерской.

— Как получилось, что ты раньше не предлагала мне потрахаться в зад? — спросил я.

— Называется это по-другому. Содомия. Это куда больший грех, чем прелюбодеяние. Я даже не могу признаться в этом своему духовнику.

— Если это так ужасно, почему мы этим занимались?

— Наверное, я чокнутая. Мне все время хочется трахаться, а с тобой я могу делать все, что заблагорассудится, потому что ты еврей и тебе не надо ходить на исповедь.

— Ты хочешь сказать, что с католиком ты бы на такое не решилась? — спросил я.

— Не задавай глупых вопросов. — В голосе Китти послышались нотки раздражения. — Помойся, а потом мы поговорим о деле.

Я прошел в ванную, включил душ. Минутой позже Китти стояла под душем рядом со мной. Но прежде чем мы успели помыться, зазвенел дверной звонок. Я вопросительно посмотрел на Китти.

— Это не твой отец? Может он тебя разыскивать?

— Моего отца нет в городе. — ответила она. — Это к тебе.

Я схватил полотенце и обернул его вокруг талии. Оставив Китти в ванной, я босиком пошлепал к двери, — Кто там?

— Бадди, кто же еще. Открывай дверь. — В его голосе слышалось волнение. — У меня неприятности, пошевеливайся.

Я открыл дверь. На пороге стоял Бадди в воскресном костюме. А рядом с ним — две симпатичные чернокожие девушки, тоже в нарядной одежде. Я впустил их в квартиру и закрыл дверь.

— «Пепси» в холодильнике. Мы с Китти сейчас оденемся.

Когда мы вышли из ванной, Бадди и его подружки сидели за кухонным столом и пили «пепси». Бадди уже встречался с Китти, так как она несколько раз приходила к киоску, когда я работал.

Он представил нам девушек: Диана и Арлетта, дочери священника, в церкви которого он собирал пожертвования.

— У меня серьезные проблемы, — продолжал Бадди. — Преподобный попросил отвезти девушек домой, а вместо этого я привел их к себе. Мы покурили «травку», возбудились и потрахались.