Гарольд Роббинс - Искатели приключений

На севере нападение произошло в воскресенье утром, но об этом вначале почти ничего не сообщалось, так как все были уверены, что это просто очередная вылазка бандитов. К тому времени, как мы осознали, что это совсем не так, начались военные действия на юге. Об этой новости мы, все семеро, узнали во время обеда в моем штабе. Вы даже не можете себе представить, какая началась паника и какие поползли слухи. Ночью мы даже получили сообщение, что президент убит, а мятежники захватили власть.

Тулья сунул руку в карман и вытащил сигареты.

— Как раз в этот момент нам поступило предложение от коммунистов, от Мендосы, стать на сторону революции. Он пообещал, что на юге нас с радостью примут как братьев по оружию.

Мы стояли вокруг стола и смотрели на послание Мендосы. Связь с Курату была прервана, мы не могли связаться со столицей по радио. А зарубежные радиостанции передавали самые противоречивые сообщения. И Бразилия, и Колумбия сообщали, что правительство пало, и ни слова не говорилось о президенте. Мы не знали, что делать.

Продолжение борьбы, если правительство пало, могло привести только к неоправданным жертвам, но если правительство еще существовало, переход на сторону мятежников мог только ускорить их победу. Именно Васкес решил стоящую перед нами дилемму. Васкес, такой тихий и мудрый, как Соломон. Мы тут же собрали совет и пришли к соглашению, что три самых слабых полка перейдут на сторону мятежников, но постараются тянуть время до выяснения ситуации.

Тулья затушил сигарету.

Этими полками командовали Пардо, Москера и Васкес. Они умышленно отвели их на полуостров, прекрасно понимая, что это ловушка. Мендоса неистово ругал их за глупость, но ничего поделать не мог. Было уже слишком поздно.

В голосе Тульи прозвучало неожиданное любопытство:

— Интересно, понял ли Мендоса, что мы надули его?

— А Мендрсу схватили? — спросил я.

— Да, но вчера ночью он бежал.

Такие люди всегда убегают, они подобны грызунам, разносящим чуму. Я посмотрел на бумаги.

— Это только первые смертные приговоры, которые вам предстоит подписать, — внезапно сказал полковник Тулья. — Все офицеры этих полков в чине до лейтенанта тоже осуждены. Машинистки не успевают печатать смертные приговоры.

— Все офицеры? — недоверчиво спросил я.

— Да, почти сто человек.

Я снова посмотрел на бумаги. И таких людей президент хочет убить, тогда как люди, подобные Мендосе, находятся на свободе и разносят заразу? Я медленно поднялся из-за стола.

— Оставьте мне документы, полковник. Я думаю, что в свете сообщенных вами сведений президент пересмотрит свое решение.

Я вылез из джипа, остановившегося перед домом Беатрис. Шторы на окнах были опущены, а сам дом казался нежилым.

— Обойдите вокруг, — приказал я солдатам.

— Слушаемся, ваше превосходительство. — Они бегом кинулись выполнять приказ.

— Пойдем со мной, — сказал я Котяре, и мы направились к главному входу. Я громко постучал в дверь бронзовым молотком, и звуки его гулким эхом отдались в недрах дома. Подождав немного, я снова постучал.

Мне опять никто не ответил. У меня было предчувствие, что Мендоса может находиться здесь.

Котяра отошел назад и, прищурившись, оглядел дом.

— Тут никого нет, — сказал он.

И действительно, внутри не было слышно никакого движения. Мы стали медленно обходить дом, проверяя все окна. Они были плотно закрыты, за исключением небольшого окошка на втором этаже. Я предположил, что это окно ванной.

Подошли солдаты.

— Заметили что-нибудь? — спросил я.

Они покачали головами. Мы с Котярой продолжили обход, но кроме того маленького окошка, открытых окон больше не оказалось. Я стоял и смотрел на него, задрав голову. Я не мог ошибиться.

Котяра проследил за моим взглядом.

— Я могу забраться на дерево и влезть в это окно, — предложил он.

Я не смог сдержать улыбки.

— Ты не смог бы пролезть в него, даже если бы был на пятьдесят фунтов легче.

— Можно послать кого-нибудь из солдат.

— Нет. Я сам залезу.

Если Беатрис в доме, я не мог допустить, чтобы с ней что-то случилось.

Я легко добрался до нижних веток и подтянулся, а потом стал медленно карабкаться вверх, но это было уже не так легко, как в те времена, когда я был мальчишкой. Забравшись наверх, я тяжело дышал.

Протянув руку, я толкнул раму, но она не поддалась. Замков на раме видно не было, поэтому я сильно стукнул по ней кулаком. Рама поддалась. Протолкнув ее дальше, я стал забираться в окно.