Эдвард Форстер - Говардс-Энд

— Всенепременно занимайтесь благотворительностью — занимайтесь много, — но не увлекайтесь абсурдными планами социальных реформ. Я вижу многое из того, что происходит за кулисами, и вы можете мне поверить: нет никакой «социальной проблемы» — если не считать писаний нескольких журналистов, которые пытаются заработать себе на жизнь, используя эту фразу. Просто есть бедные и богатые, и они были и будут всегда. Назовите мне хоть один период, когда люди были равны…

— Я не говорила…

— Назовите мне период, когда желание достичь равенства сделало кого-то счастливее. Нет и нет. Не можете. Во все времена существовали бедные и богатые. Я не фаталист, Боже упаси! Но нашу цивилизацию формируют мощные безликие силы (здесь его голос зазвучал самодовольно — так бывало всегда, когда он исключал личное) и на свете во всякое время будут существовать богатые и бедные. Вы не можете этого отрицать (теперь он говорил с уважительной интонацией) — и не можете отрицать, что, как бы там ни было, тенденция развития цивилизации в целом направлена вверх.

— Благодаря Господу, полагаю, — вспылила Хелен.

Он пристально посмотрел на нее.

— Вы берете доллары. Бог делает остальное.

Не было никакого смысла вразумлять девочку, если она взялась говорить о Боге в этом современном неврастеническом ключе. До самого конца он беседовал с ней по-отечески, а потом перешел к более спокойному обществу миссис Мант. «Она очень похожа на Долли», — подумал он.

Хелен глядела на море.

— Никогда не разговаривай с Генри о политэкономии, — посоветовала ей сестра, — иначе все закончится слезами.

— Но он, похоже, из тех, кто примирил науку с религией, — медленно проговорила Хелен. — А я таких не люблю. Они привержены науке и рассуждают о выживании сильнейших, сокращая жалованье своим клеркам и пресекая независимость всех, кто может представлять угрозу их благополучию, и все же они полагают, что как-нибудь — всегда это невнятное «как-нибудь» — в результате получится нечто хорошее и что неким таинственным образом мистеры Басты будущего выгадают от того, что мистерам Бастам сегодняшнего дня приходится туго.

— Он такой человек в теории. Но, Хелен, только в теории!

— Но, Мег, что за теория!

— Почему ты смотришь на все с такой горечью, радость моя?

— Потому что я старая дева, — сказала Хелен, прикусив губу. — Сама не знаю, почему я так себя веду.

Оттолкнув руку сестры, Хелен пошла в дом. Маргарет, расстроенная таким началом дня, следила взглядом за борнмутским пароходиком. Она понимала, что нервы у Хелен натянуты до предела из-за неприятностей с мистером Бастом и она вот-вот выйдет за рамки приличий. В любой момент может произойти настоящий взрыв, который заметит даже Генри. Генри следовало удалить.

— Маргарет! — позвала ее тетушка. — Мэгси! Неужели то, что говорит мистер Уилкокс, правда? Не может быть, чтобы ты хотела уехать в начале следующей недели!

— Не хотела, — быстро отреагировала Маргарет, — но нам предстоит уладить столько дел и я правда с удовольствием повидалась бы с семейством Чарльза.

— Но уехать, не побывав в Уэймуте или хотя бы в Лалвортской бухте? — проговорила миссис Мант, подходя ближе. — И не поднявшись еще разок на Девять могильных холмов?

— Боюсь, что так.

Тут мистер Уилкокс присоединился к Маргарет со словами:

— Прекрасно! Вот я и разбил лед.

На Маргарет нахлынула волна нежности. Она положила руки на плечи Генри и вгляделась в черные сияющие глаза. Что таилось за этим взглядом сведущего во всех делах человека? Она знала, но беспокойства не испытывала.

Маргарет не собиралась пустить все на самотек, и вечером накануне отъезда из Суониджа как следует отчитала сестру. Она бранила ее не за то, что та осуждала ее помолвку, а за то, что прятала это осуждение под покровом таинственности. Хелен была столь же откровенна. «Да, — сказала она с видом человека, глядящего внутрь себя, — здесь есть таинственность. Но я не виновата. Так устроена жизнь». В те дни Хелен была крайне увлечена подсознательным. Она придавала слишком большое значение той стороне жизни, которая была сродни кукольному театру, и говорила о человечестве как о марионетках, которых невидимый кукловод заставляет влюбляться или воевать. Маргарет отметила, что при таком взгляде на мир Хелен тоже должна бы исключить из него все личное. Хелен минуту молчала, а потом произнесла странную речь, которая, однако, многое разъяснила: