Эдвард Форстер - По ту сторону изгороди

— Не колотите так, — сказала мисс Хэддон. — Каждый пассаж должен быть как нить жемчужин. А у вас так не получается. Почему?

— Элен, поросенок, ты забрала мою ноту!

— Вовсе нет, это ты забрала мою!

— Так чья же это нота?

Мисс Хэддон взглянула между их косичками.

— Это нота Милдред, — определила она. — Давайте снова с двойного такта. И не колотите.

Девочки начали снова, и опять мизинец правой руки Милдред сцепился с левым мизинцем Элен из-за среднего си.

— Нет, это не сыграть! — заявили они. — Это он сам виноват — тот, кто написал.

— Все очень легко можно было бы сыграть, если бы ты не застревала на одной ноте, Элен, — сказала мисс Хэддон.

Пробило четыре. Милдред и Элен ушли, пришли Роз и Инид. Они играли дуэт хуже, чем Милдред, но не так плохо, как Элен. В четыре пятнадцать появились Маргарет и Джейн. Они играли хуже, чем Роз и Инид, но не так плохо, как Элен. В четыре тридцать пришли Долорес и Вайолет. Они играли хуже, чем Элен. В четыре сорок пять мисс Хэддон отправилась пить чай к директрисе, которая объяснила, почему она хочет, чтобы все ученицы играли один и тот же дуэт. Это входит в ее новую координационную систему обучения. Вся школа в этом году занимается одной темой, только одной — Наполеоном, — и все занятия должны сосредоточиться на этой теме. Так, уж не говоря о французском или истории, класс декламации разучивает политические стихи Вордсворта, на уроках литературы читают отрывка из «Войны и мира», на уроках рисования копируют что-нибудь Давида, на рукоделии — кроят платья в стиле «империи», ну, а по музыке — все ученицы, конечно, должны играть Героическую симфонию Бетховена, которая была начата (правда, только начата) в честь императора. На чаепитии присутствовали несколько других преподавательниц, и все они стали восклицать, что обожают координировать, что это прелестная система, что благодаря ей работа стала гораздо интереснее и для иих, и для девочек. Но мисс Хэддон промолчала. В ее времена никакой координации не существовало, и она не могла понять ее смысла. Она знала только, что стареет, что преподает все хуже и хуже, и ее интересовало лишь, как скоро директриса узнает об этом и уволит ее.

А в это время высоко на небесах сидел Бетховен, а вокруг него, на маленьких облачках, располагались его конторщики. Каждый из них делал пометки в гроссбухе, и тот, на книге которого было написано: «Героическая симфония, аранжировка для четырех рук Карла Мюллера», вносил следующие записи: «3.45 — Милдред и Элен, дирижер мисс Хэддон. 4.00 — Роз и Инид, дирижер мисс Хэддон. 4.15 — Маргарет и Джейн, дирижер мисс Хэддон. 4.30…»

Здесь его прервал Бетховен:

— Кто такая эта мисс Хэддон, чье имя звучит как удар барабана?

— Она интерпретирует вас уже многие годы.

— А что у нее за оркестр?

— Девицы из состоятельных семей, которые ежедневно в течение целого дня исполняют в ее присутствии Героическую. Звуки симфонии никогда не умолкают. Они плывут из окна, как непрерывно курящийся ладан, и их слышно по всей улице.

— Есть ли проникновенность в их исполнении?

Так как Бетховен все равно был глухой, то конторщик ответил:

— Да, весьма индивидуальное проникновение. Было время, когда Элен уходила дальше, чем другие, от вашего толкования, но с тех пор, как появились Долорес и Вайолет, положение изменилось.

— Я понимаю, новые товарищи вдохновили ее.

Конторщик промолчал.

— Я одобряю, — продолжал Бетховен, — и в знак моего одобрения повелеваю, чтобы мисс Хэддон и ее оркестр и все в их доме услышали сегодня же вечером мой квартет до-минор в превосходном исполнении.

Пока декрет этот заносился в скрижали и пока персонал думал, как он будет выполнен, сцена, полная еще большего величия, происходила в другой части эмпирей. Там восседал Наполеон, окруженный своими конторщиками, и было их так много, что облака под сидевшими на самой дальней орбите казались маленькими барашками. Они были заняты тем, что записывали все, что говорилось об их хозяине на земле, — работа, для которой он сам их и призвал. Каждые несколько минут он спрашивал:

— Ну, как идут дела?

Конторщик, книга которого была озаглавлена: «Hommage de Wordswort» [1] «Посвящение Вордсворта» (франц.). отвечал:

— В пять ноль-ноль — Милдред, Элен, Роз, Инид, Маргарет и Джейн — все читали наизусть сонет «Когда-то была она владычицей Востока». Долорес и Вайолет пытались прочесть его наизусть, но у них это не вышло.

— Этот сонет сложен по поводу моей победы над Венецианской республикой, — сказал император, — и величие темы потрясло Вайолет и Долорес. Естественно, что они не смогли прочитать его. А что еще?