Эдвард Форстер - Говардс-Энд

— Мне было бы очень приятно, — храбро сказала Маргарет.

— Как насчет следующей среды?

— Среды? Нет, я никак не смогу. Тетя Джули рассчитывает, что мы пробудем у нее еще по крайней мере неделю.

— Но теперь-то можно изменить планы.

— Э-э-э… нет, — ответила Маргарет после некоторого раздумья.

— Все будет в порядке. Я сам с ней поговорю.

— Наш приезд сюда — дело крайне важное. Тетушка готовится к нему каждый год. Ради нас она переворачивает вверх дном весь дом, специально приглашает гостей. С Фридой она едва знакома, и мы не можем оставить Фриду на нее. Если я уеду хотя бы на один день, она так обидится, будто я пропустила все десять.

— Но я поговорю с ней. Не беспокойся.

— Генри, я не поеду. Не заставляй меня.

— Но ты все-таки хочешь посмотреть на дом?

— Очень хочу. Я о нем столько слышала — от разных людей. А в вязе правда есть кабаньи зубы?

— Кабаньи зубы?

— И чтобы снять зубную боль, надо жевать его кору.

— Какая нелепость! Конечно, нет!

— Наверное, я перепутала с каким-то другим деревом. Кажется, в Англии слишком много священных деревьев.

Однако мистер Уилкокс уже двинулся вперед, чтобы перехватить миссис Мант, чей голос был слышен вдали, но тут его самого перехватила Хелен.

— О, мистер Уилкокс, я насчет «Порфириона»… — начала она и покраснела до корней волос.

— Все в порядке, — сказала Маргарет, поравнявшись с ними. — Банк Демпстера лучше.

— Но, кажется, вы говорили нам, что «Порфирион» в плохом состоянии и обанкротится до Рождества.

— Разве? Он тогда находился за пределами тарифного кольца и был вынужден проводить дрянную политику, но в последнее время выправился, и теперь прочен как скала.

— Другими словами, мистеру Басту не следовало уходить?

— Нет, не следовало.

— …и не следовало начинать работать в другом месте за гораздо меньшее жалованье.

— Баст написал просто «меньшее», — поправила ее Маргарет, предчувствуя неприятности.

— Для такого бедного молодого человека всякое сокращение жалованья существенно. Я считаю, что произошло несчастье, достойное сожаления.

Мистер Уилкокс, поглощенный мыслями о предстоящем разговоре с миссис Мант, уверенно шагал вперед, но последнее замечание Хелен заставило его спросить:

— Что? Что это значит? Вы хотите сказать, что я за это в ответе?

— Не смеши, Хелен.

— Кажется, вы думаете… — Он взглянул на часы. — Позвольте, я объясню. Дело обстоит следующим образом. Вы, по-видимому, полагаете, что, когда концерн проводит деликатные переговоры, ему следует информировать о них общество шаг за шагом. С вашей точки зрения, «Порфирион» должен был заявить: «Мы делаем все возможное, чтобы попасть в тарифное кольцо. Мы не уверены, что у нас это получится, но это единственное, что спасет нас от банкротства, поэтому мы стараемся». Моя дорогая Хелен…

— Значит, вы так смотрите на сложившуюся ситуацию? Человек, у которого и без того было мало денег, стал получать еще меньше, — вот как смотрю на это я.

— Я опечален судьбой вашего клерка. Но такие вещи происходят в течение одного дня. Это часть борьбы за жизнь.

— Человек, у которого было мало денег, — повторила она, — стал получать еще меньше из-за нас. При таких обстоятельствах я не считаю удачным выражение «борьба за жизнь».

— Ну-ну! — ласково возразил он. — Вы ни в чем не виноваты. Никто не виноват.

— Значит, никто никогда ни в чем не виноват?

— Я бы так не сказал. Но вы все принимаете слишком близко к сердцу. Кто этот парень?

— Мы уже дважды рассказывали вам, кто этот парень, — сказала Хелен. — Вы этого парня даже видели. Он очень беден, и у него жена — взбалмошная идиотка. Он достоин лучшего. Мы — мы, представители высших классов, — думали, что поможем ему с высоты наших исключительных познаний, и вот что получилось!

Мистер Уилкокс поднял палец.

— Теперь маленький совет.

— Мне больше не нужны советы.

— Маленький совет. Не относитесь с такой сентиментальностью к бедным. Проследи, чтобы она этого не делала, Маргарет. Бедные — это бедные, их жаль, но не более того. По мере того как цивилизация идет вперед, башмак кое-где может жать, и нелепо полагать, что за это кто-то несет персональную ответственность. Ни вы, ни я, ни мой информатор, ни тот, кто информировал его, ни директор «Порфириона» не виноваты в том, что у вашего клерка стало меньше жалованье. Это просто жмет башмак — и поделать ничего нельзя. И потом, запросто могло быть еще хуже.

Хелен вся затряслась от негодования.