Эдит Уортон - Риф, или Там, где разбивается счастье

— Ты должна сказать, дорогая… должна ответить ему.

— Я прошу его только подождать…

— Конечно, — перебил ее Оуэн, — но не желаешь сказать, как долго!

Оба инстинктивно обращались к Анне, которая стояла между ними, дрожа, почти как они, будучи потрясена их схваткой. Она вновь перевела взгляд с непроницаемых глаз Софи на разъяренное лицо Оуэна; затем сказала:

— Что я могу сделать, когда явно что-то произошло между вами, о чем я не знаю?

— О, если б только между нами! Неужели не понимаешь, что причина не в нас… не в ней, на нее давят, отрывают ее от меня? — сказал Оуэн, повернувшись к мачехе.

Анна посмотрела на девушку:

— Это правда, что ты хочешь расторгнуть помолвку? Если так, ты должна сказать ему об этом сейчас.

Оуэн расхохотался:

— Она не осмеливается… боится, что я догадаюсь о причине!

Слабый звук слетел с губ Софи, но она не разжала их и ничего не ответила.

— Если она не хочет выходить за тебя, зачем ей бояться, что ты узнаешь о причине?

— Она боится, что ты узнаешь… а не я!

— Я?

Он снова засмеялся, и в Анне всколыхнулась волна негодования.

— Оуэн, ты должен объяснить, что ты имеешь в виду!

Он жестко взглянул на нее, прежде чем ответить, затем сказал:

— Спроси Дарроу!

— Оуэн… Оуэн! — пробормотала Софи.

Анна стояла, переводя взгляд с Оуэна на Софи. Она мгновенно увидела, что его резкий ответ хотя и испугал Софи, но не застиг ее врасплох, и это открытие высветило распахнувшуюся перед Анной темную даль страха.

Первым выводом было: Оуэн предположил, что Дарроу не одобряет его женитьбу или же, по крайней мере, заподозрил; Софи знает об этом и страшится, что и он узнает. Испуг Софи, как бы подтверждавший ее собственное непонятное сомнение, вызвал у Анны тревожную дрожь. В какой-то момент ей хотелось воскликнуть: «Все это меня не касается, не надо меня втягивать!» — но страх поразил ее немотой.

Первой заговорила Софи Вайнер.

— Я хочу уйти, — тихо сказала она и сделала несколько шагов к двери.

Ее тон напомнил Анне о собственной причастности к создавшейся ситуации.

— Я совершенно согласна с тобой, дорогая: бесполезно продолжать этот спор. Но поскольку по причинам, которые я не могу предположить, было упомянуто имя мистера Дарроу, хочу сказать вам, что вы оба ошибаетесь, если думаете, что он не одобряет вашу женитьбу. Если Оуэн это имел в виду, то он заблуждается.

Она выговаривала слова неторопливо и резко, словно надеясь, что это заглушит шепот в груди.

Софи отреагировала лишь невнятным бормотанием и шагнула к двери, но не успела дойти до нее, как Оуэн преградил ей путь.

— Я не имел в виду то, о чем ты думаешь, — ответил он, обращаясь к мачехе, но не сводя глаз с девушки. — Я не говорю, будто Дарроу не нравится, что мы женимся; я говорю, что это Софи потеряла желание идти за меня замуж с тех пор, как здесь появился Дарроу.

Он изо всех сил старался говорить спокойно, но губы его побелели, и он стискивал ручку двери, чтобы не было видно, как дрожит его рука.

Страх и гнев охватили Анну.

— Какая нелепость, Оуэн! Не знаю, почему я слушаю тебя. С какой стати ей недолюбливать Дарроу, а если все же недолюбливает, как это связано с ее желанием расторгнуть помолвку?

— Я не говорю, что она недолюбливает его! Я не говорю, что он ей нравится; я не знаю, что они говорят друг другу, когда закрываются вдвоем.

— Закрываются вдвоем?

Анна изумленно уставилась на него. Оуэн был словно в бреду; всем было не по себе от такого его поведения. Но он торопливо продолжал, не видя выражения ее глаз.

— Да… в первый вечер она пришла к нему в кабинет; на следующее утро, очень рано, они встретились в парке, вчера снова — в павильоне над родником, когда ты была в сторожке с доктором… Не знаю, о чем они говорили, но они пользовались каждой возможностью, чтобы поговорить наедине… и говорили, когда думали, что никто их не видит.

Анне страстно хотелось заставить его замолчать, но она не находила слов. Ее смутные опасения как будто вдруг обрели конкретную форму. Было «что-то»… да, «что-то» было… скрытность и уклончивость Дарроу — это не плод ее воображения.

В следующий миг в ней проснулась гордость. Она с негодование посмотрела на пасынка:

— Я не совсем поняла, о чем ты говорил; но то, на что ты, кажется, намекаешь, так нелепо и так оскорбительно для Софи и для меня, что я не вижу смысла слушать тебя дальше.

Хотя ее тон подействовал на Оуэна успокаивающе, она сразу поняла, что это его не остановит. Он заговорил не столь страстно, но со всей рассудительностью: