Эдит Уортон - Слишком ранний рассвет

Томительный июльский день пахнул сеном, вербеной и резедой. На столе, на веранде, багрянея под листьями мяты, крупные ягоды спелой клубники плавали в чаше бледно-желтого хрусталя; то была разноцветно сверкавшая многоугольными гранями георгианская чаша [1] Георгианская чаша . — Георгианским назывался английский художественный стиль второй половины XVIII века (по имени короля Георга III). с фамильным гербом Рейси, награвированном между львиных голов. Время от времени сидевшие за столом джентльмены, заслышав угрожающий писк, шлепали себя по лбу, по шее или по лысине, но старались делать это не слишком приметно; мистер Холстон Рейси, у которого они были в гостях, ни за что не признал бы, что у него на веранде в Хай-Пойнте хозяйничают москиты.

Клубника была выращена садовником мистера Рейси; георгианская чаша перешла к нему по наследству от прадеда (дед мистера Рейси подписал Декларацию независимости), а веранда была верандой его загородного дома на заливе, расположенного на приличном, не слишком далеком для езды расстоянии от его городского дома на Кэнел-стрит.

— Еще по одному, Коммодор, — сказал мистер Рейси, расправляя батистовый носовой платок размером в добрую скатерть и вытирая концом его дымящийся от испарины лоб.

Мистер Джеймсон Леджли улыбнулся и поднял бокал. Для близких друзей он был «Коммодором», поскольку юные годы провел на флоте и даже участвовал мичманом под командой адмирала Портера [2] Под командой адмирала Портера . — Дэвид Портер (1780–1843) — один из командующих операциями американского флота в англо-американской войне 1812–1815 гг. в войне 1812 года. Жизнерадостный холостяк, походивший загорелым лицом на тех бронзовых идолов, которых он, надо думать, привозил из далеких плаваний, он и сейчас, оставив давно уже службу, сохранил прежнюю внешность профессионального моряка. В своих белых парусиновых брюках и в кепи с золотым галуном, сверкая белозубой улыбкой, он выглядел заправским капитаном фрегата. И в самом деле, он прибыл в гости с Лонг-Айленда водным путем, и его белая стройная яхта стояла сейчас на якоре в бухте за мысом.

Перед домом Холстона Рейси расстилалась лужайка, спускавшаяся под уклон к заливу. Лужайка была гордостью мистера Рейси; каждые две недели траву на лужайке косили, а с весны лужайку утаптывала по-особому подкованная старая белая лошадь. Перед верандой были разбиты три круглые клумбы с геранями, гелиотропами и бенгальскими розами; за ними ходила сама миссис Рейси, надевая при этом перчатки с высокими крагами и укрываясь от солнца под маленьким складным зонтиком с резной ручкой слоновой кости. Дом, перестроенный и расширенный мистером Рейси после женитьбы, был известен в этих краях еще в годы войны американцев за независимость, ибо в нем помещался штаб Бенедикта Арнольда. [3] Штаб Бенедикта Арнольда . — Арнольд Бенедикт (1741–1801) — видный американский военачальник в годы Войны за независимость (в ходе войны перешедший на сторону англичан). В кабинете мистера Рейси можно было увидеть современную событиям гравюру с изображением коттеджа колониальных времен. Но едва ли кто опознал бы то скромное обиталище в нынешнем, величавом, сложенном из отборного леса и под каменную кладку оштукатуренном, здании с угловой башенкой, узкими высокими окнами и стоявшей на скошенных опорах верандой — в «Усадебных пейзажах Америки» Даунинга этот дом фигурировал под смелым наименованием «Тосканская вилла».

По технике исполнения грубоватая старая литография и образцовая гравюра на стали у Даунинга (с пририсованной плакучей ивой на лугу перед домом) столь же далеко отстояли одна от другой, как и сами строения. Мистер Рейси имел основания хвалить своего архитектора.

Он вообще хвалил почти все, с чем был связан узами родства или выгодой. Едва ли кто мог утверждать, что брак с мистером Рейси дал счастье его супруге, но все знали, что он был о ней самого высокого мнения. То же и с дочерьми, Сарой-Энн и Мэри-Аделин, двумя юными копиями флегматичной миссис Рейси. Никто не сказал бы, что им приходилось легко с их жовиальным папашей; сам же он расточал им громогласные похвалы. Но главным объектом самодовольства мистера Рейси был его сын — его Льюис, хотя, по острому слову Джеймсона Леджли, который иной раз позволял себе вольности, если бы Холстону дали возможность спроектировать будущего наследника по своему разумению и вкусу, с его стапелей сошел бы совсем иного класса корабль.