Эптон Синклер - Зубы Дракона

Момент, когда приехали два путешественника, забудут не скоро. Жена Фредди вбежала в гостиничный номер, её лицо, жесты и голос выражали тревожное ожидание. — «Он здесь? Он жив? Он болен? О, Боже, где же он?»

«В соседней комнате», — ответил Ланни. — «Он спит, и нам лучше его не беспокоить».

— Как он?

— Его надо отправить к хорошему хирургу и залатать, и мы знаем, где это сделать. Соберитесь, и не дайте ему увидеть, что испугались или шокированы.

Она должна была увидеть его немедленно. Ей пришлось проскользнуть в комнату, и убедиться, что после столь долгих месяцев он был на самом деле здесь, во Франции, а не в Германии. Ланни предупредил ее: «Молчите, не теряйте самообладание». Он и Джерри пошли с ней, опасаясь, что она упадет в обморок. И она почти так и сделала. Она стояла долгое время, тяжело дыша, глядя на этого седого пожилого человека, который, немного больше, чем год назад, был молодым, красивым и счастливым. Они почувствовали ее дрожь, и когда она начала рыдать, они увели ее и тихо закрыли дверь.

Ланни проживал такую ситуацию во второй раз, ему казалось, что это происходит во сне. «Слушайте, Рахель», — сказал он: «Вы должны сделать именно то, что моя мама сделала с Марселем. Вы должны заставить его хотеть снова жить. Вы должны дать ему надежду и мужество. Вы никогда не должны позволить ему увидеть ни малейшего следа страха или страдания на вашем лице. Вы должны быть спокойной и уверенной и просто продолжать говорить ему, что вы любите его, и что он обязательно поправится».

— Он знает, что вы говорили с ним?

— Я думаю, что он только наполовину понимает, где он находится, и, возможно, это лучше. Не напрягайте его. Только шепчите ему о своей любви, и говорите ему, что он нужен и должен жить ради вас и ребенка.

Молодая жена сидела, и вся её душа отражалась в ее глазах. Она всегда была серьезной, интеллектуальной женщиной, но имела бодрый и цветущий вид. Теперь она была бледной и тонкой. Она забывала поесть большую часть времени. Она обедала в горе и ужинала в страхе. Было ясно, что она хотела только одной вещи в целом мире, принять этого обожаемого человека и посвятить ему свою жизнь, ухаживая за ним и восстанавливая его здоровье. Она не будет восставать против своей судьбы, как мудрая Бьюти Бэдд. Она не будет стремиться к роли сестры милосердия и чувствовать себя в ней. Она также не станет позировать в этой роли, и демонстрировать себя светским толпам. Нет, она просто будет идти, куда бы пошел Фредди, она будет стараться понять, что необходимо Фредди, и дать ему это с той освященной любовью, которую святые чувствовали к Богу.

Ланни рассказал ей о своих планах. В Париж его отвезут на санитарной машине. Поедут быстро, но очень осторожно, чтобы его не растрясти. Рахель может поехать с ним, разговаривать с ним, вселяя в него мужество и надежду, которые ему более необходимы, чем физическая пища. За ними поедут Джерри и Ланни, каждый в своем собственном автомобиле. Джерри на некоторое время останется в Париже, чтобы помочь ей, чем сможет. Ланни поручит хирургу сделать все необходимое и оплатит счета. Потом он посоветовал Джерри пойти и поспать. Вид Джерри показывал, что ему это необходимо, ибо он проехал около тысячи километров только с несколькими минутами передышки на остановки.

В комнату Ланни принесли еду, вино и молоко, и он убедил Ра-хель что-нибудь съесть. Ей нужна была сила. Она должна была сделать всё, чтобы Фредди смог поесть и попить. Он, вероятно, не ел приличной пищи больше года. Подготовляя ее к долгим суровым испытаниям, Ланни рассказал ей большую часть истории Марселя, о чуде, которое сотворили любовь и неизменная преданность. Лан-ни говорил так, как будто бы сам был Парсифалем Динглом. Кстати, он сказал: «Если вы захотите, Парсифаль может приехать в Париж и помочь вам». Рахель сидела и тихо плакала. Её одна половина слушала слова Ланни, в то время как другая половина была в соседней комнате с человеком, у которого было искалечено тело и разбита душа.

Вскоре они услышали его стоны. Она поспешно вытерла глаза, и сказала. «Я никогда не смогу отблагодарить вас. Я сделаю все возможное, чтобы спасти Фредди, чтобы он смог отблагодарить вас».

Она проскользнула в другую комнату, и Ланни в течение длительного времени сидел в одиночестве. И по его щекам потекли слезы, он оперся руками на стол перед ним. Это была реакция от напряжения, под которым он был больше года. Слезы текли, потому что он не смог сделать большего. Потому что то, что он сделал, возможно, окажется бесполезным из-за упущенного времени. Слезы не только по его забитому и замученному другу, не только по этой несчастной семье, но и по всем евреям Европы, и по их мучителям, насколько их можно жалеть. Слезы по несчастным людям Германии, которых заманили в такую смертельную ловушку, и которые заплатят за это страшными страданиями. Слезы по этому несчастному континенту, где он родился и прожил большую часть своей жизни. Он проехал его весь и везде видел, как люди старательно готовили почву и сеяли зубы дракона, из которых, по старой легенде, когда-нибудь вырастут воины. Он поднял свой слабый голос, предупреждая и умоляя. Он пожертвовал деньги, время и счастье, но все напрасно. Он плакал, отчаявшись, как плакал другой кроткий и милосердный человек в другое время угнетения и нищеты, из плача которого выходили слова: