Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том третий

– Рисунок Ван Эйка, фон Рабе, наверняка, тоже сюда привез… – Лаура кивнула:

– Я расскажу о базе, в Патагонии. Надо устроить совместный рейд, одновременный, чтобы никто из них не скрылся… – Мишель погладил ее по голове:

– Судя по тому, что ты мне рассказала, Джон первым в Патагонию отправится. Можно сказать, побежит… – Лаура объяснила, что унесла новорожденного сына Джона и Эммы по просьбе девушки:

– Эмма не хотела, чтобы малыш оставался среди нацистов… – она прижалась к мужу, – я передала мальчика индейцам, он в безопасности… – пока они со стариком ловили рыбу и готовили суп, Мишель думал о предстоящей операции:

– Нужны корабли, поддержка с воздуха. Но, прежде всего, нужна карта. Ворон здесь все знает, он снабдит нас картой… – Мишель вздрогнул. Старик сунул ему миску с супом:

– Вообще это не дело, – сварливо сказал Ворон, – чего ради она у тебя спит, среди белого дня. Тебе отдыхать надо, – он усмехнулся, – а не с рыбой возиться… – ничего не ответив, Мишель поднялся:

– Спасибо. Миску я вымою, принесу вам… – у сэра Николаса на делянке вызревала полоска ржи. Он пек старомодные, матросские галеты. Мишель ссыпал их с Лаурой долю в карман куртки:

– Надо готовиться к отъезду, сэр Николас. Не сегодня-завтра здесь могут немцы появиться. Если они узнают об уране, вас не пощадят… – лазоревые глаза старика были спокойны:

– Я здесь останусь… – он поднял сильную, смуглую руку, – но не беспокойся, до побережья вам надо пройти всего пятьдесят миль. Карту я вам выдам, собак и нарты тоже. Лодка в бухте стоит, океан там не замерзает. Вы оба капитаны, офицеры… – он улыбался, – доберетесь до Грютвикена. Осень только начинается… – сэр Николас проводил глазами прямую спину, в немецкой куртке:

– Он аристократ, он не подумает, что я на такое способен. Но, как говорится, каждый за себя, а один Бог за всех. Я не хочу, чтобы здесь семья появлялась. Начнутся вопросы, насчет Джоанны, дети будут меня обвинять. С немцами я договорюсь. Тем более, если здесь урановые месторождения находятся… – племянник рассказал ему о попытках создания бомбы:

– Констанца физикой занималась… – Ворон не мог представить годовалую, рыженькую малышку взрослой женщиной, – она, конечно, в бабушку пошла… – когда Ворон познакомился с будущей женой, герцогиня Люси медленно умирала в Банбери:

– Констанцу сначала похитили немцы, потом русские… – дверь хлопнула, Ворон зажег самокрутку, – правильно сказано, нечего женщинам лезть в мужские дела. Карту я нарисую, хорошую карту… – он пыхнул горьким табаком, – до берега они не доберутся… – накрыв на стол, он принялся за обед.

Лежа головой на теплом плече Лауры, Мишель рассматривал вычерченную от руки карту. У сэра Николаса нашлись большие запасы бумаги:

– Моя покойная жена сюда тетради взяла, – коротко объяснил старик, – она вела дневник, заметки составляла, о местности… – после смерти Джоанны Ворон сжег и неожиданно откровенный дневник, и заметки. Он не собирался перечитывать писания жены. Остальным, тем более, не стоило знать о случившемся в поселении:

– Для красного словца, она кое-что прибавила, – недовольно думал Ворон, – она, как и все женщины, склонна преувеличивать. И вообще, она литератор, фантазер… – сэр Николас с большой иронией относился к детским книгам жены, хотя издания приносили немалые деньги. Джоанна беспрекословно согласилась с тем, что прибыль от книг пойдет на финансирование экспедиций Ворона:

– Тебе зачем нужны выплаты? – удивился сэр Николас:

– Твой брат богатый человек. Ты всегда можешь жить с детьми на Ганновер-сквер, или в замке… – продав недвижимость матери, сэр Николас оказался без крыши над головой.

Ворона такие мелочи не волновали:

– Среди друзей по северу нет места низменным расчетам по оплате газа или прислуги… – наставительно сказал он жене, – любой из моих товарищей по экспедициям рад предоставить мне кров… – оказываясь в Лондоне, Ворон так и делал. Он мог обосноваться и в клубных комнатах. Сэр Николас состоял членом Клуба Путешественников, куда родне, не выбиравшейся дальше Шотландии, ходу не было.

Сэр Николас не любил останавливаться в замке или городском особняке шурина. Джон, с его безукоризненным воспитанием, никогда не позволил бы себе попрекнуть зятя куском хлеба:

– То есть куском куропатки с каштанами и бокалом бордо, – смешливо думал Ворон, – но все равно, он может допытываться, как идет подготовка к экспедиции, и какое у меня финансовое положение. Проклятый шотландский скупец, он не понимает, что речь идет о престиже Британии. Я был единственным англичанином в экспедиции Амундсена. Теперь везде написано, что в открытии Северо-Западного прохода участвовали британцы. Мой отец гордился бы мной… – так сэру Николасу всегда говорила мать.