Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том пятый

– Когда я пришла в себя, после родов, я тоже попросила кофе со сливками, – Роза улыбнулась, – профессор мне разрешил и даже позволил рюмку коньяка. Я потеряла много крови, но обошлось без переливания…

Роза помнила трогательные, кружевные чепчики дочерей, завернутых в меховую полость. Профессор подал ей девочек. Она, зачарованно, еще не веря случившемуся, выдохнула:

– Одинаковые, доктор, они одинаковые… – гинеколог кивнул:

– Здоровые, крепкие малышки, фрау Роза. Неделя значения не имеет. Они немного поторопились, не дождались годовщины революции… – Роза тогда подумала:

– И очень хорошо, что так… – первый месяц после родов она провела, почти не вставая с кровати. Фрау Луиза ночевала в соседней комнате:

– Но я с ними и одна справлялась. Мы спали в одной постели, девочки мало капризничали… – днем Роза читала иллюстрированные журналы и романы прошлого века, из библиотеки особняка. Каждый день ей звонил Эйтингон:

– На новый год он приехал, привез коляску для двойни, сам с ними гулял. Я сидела в шубе под меховой полостью, на террасе. Повар пожарил каштаны, в карамели, сварил глинтвейн… – Роза помотала головой:

– Но у Лючии еще месяц до срока. Ребенок родится недоношенным, слабеньким. Или подождать нового года, когда все опять разъедутся? Но на новый год может пожаловать чекистская тварь. И даже наверняка, пожалует, с подарками. Но как везти младенца на самолете… – Роза разозлилась:

– До Хоккайдо всего час полета. Устроим малыша на груди Лючии, нарядим ее в шубу, замотаем платком. Ничего страшного, рядом с матерью он и не почувствует, что мы куда-то летим…

Стоны смолкли. До Розы донесся мягкий, успокаивающий немецкий язык профессора, с напевным, украинским акцентом:

– Он хороший врач, очень хороший. Он говорил, что вырос в крестьянской семье, в деревне. Его мать умерла родами, когда он был подростком, в начале века. Он пообещал себе стать врачом, и выполнил обещание…

Роза пошла на запах. Доктор Кроу, в неизменном, лабораторном халате, курила, прислонившись к итальянской машинке. За раздернутыми шторами кухоньки, в сумрачном свете раннего утра, под мерцающими фонарями, виднелся черный силуэт доджа. Констанца дернула коротко стриженой, рыжей головой в сторону двора:

– Натали, разумеется, сюда не пустили. Она гнала, как сумасшедшая, уговаривала Лючию потерпеть… – Констанца вспомнила задыхающийся голос итальянки:

– Я должна тебе что-то рассказать. Мои заметки могли забрать, при обыске. Ты говорила, о рисунке Ван Эйка… – Констанца все внимательно выслушала:

– Ей так легче. Я запомню, про эту синьору Марту, и запишу, когда мы окажемся на вилле. Все случилось пятьсот лет назад, и непонятно, кем была Марта, но она могла создать шифр, на раме зеркала, в папке леди Констанцы… – доктор Кроу внесла сведения в личную тетрадь, на чистые листы:

– Я привыкла собирать информацию… – она рассматривала рисунок семи скал, – и потом, мне все равно нечего делать. Профессор и Розе велел чем-нибудь заняться… – Роза ушла к девочкам. Констанца курила, попивая кофе:

– Скалы якобы не подпустили близко самолет Степана, но это суеверие. Через неделю началась война, но это совпадение. Однако я собственными глазами видела показания приборов. Там очень сильное, аномальное магнитное поле. Откуда? И эти странные световые эффекты… – по расчетам Констанцы, дача на Урале, где ее держали до тоннеля, находилась километрах в ста от скал:

– Это могло быть северное сияние, – она задумалась, – но летом его не увидишь. Но я видела, в стороне скал. Кроме того, магнитная стрелка там пляшет, как сумасшедшая… – пользуясь правом заказывать любые книги, Констанца потребовала себе отчеты ученых, изучавших, до революции, верования и обряды местных жителей:

– Место считалось священным, запрещенным для посещения, как Айерс-рок, в Австралии. Такое отношение к природным феноменам очень распространено среди примитивных племен. Но туда надо отправить большую экспедицию… – Констанца напомнила себе, что сначала надо вырваться из СССР и найти Степана. Она налила Розе кофе:

– Я потом сбегаю в додж, успокою Натали. Нельзя рисковать, здесь никто не знает, что они с Лючией родственницы. Гаврилов не обременяет себя чтением папок технического персонала… – полутьму прорезал свет фар, Роза подняла бровь:

– Еще семи не пробило, а мадам Соболева куда-то собралась. Наверное, опять встречать самолет. Полковника я сегодня рано разбудила, он в канцелярии сидит… – через мерзлые разводы на стекле, Роза рассмотрела светлые волосы женщины, прикрытые собольей шапочкой. Она взяла руку Констанцы: