Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Часть третья. Том пятый

– Мы могли бы сейчас спать с Эмилем, в Мон-Сен-Мартене. Он любит уткнуться мне в плечо, и дремать. Или он обнимает подушку… – Роза улыбнулась, – натягивает на себя одеяло, и что-то бормочет, если пошевелиться… – Гольдберг шутил, что профессия врача хорошо подготовила его к партизанской жизни:

– До войны, на дежурствах, я привык к ночным бдениям… – Розе всегда казалось, что муж рядом. Надин, задремав, бросила грудь, но Аннет, сквозь сон, еще чмокала:

– Я бы оставила с ним девочек, встала, и приготовила ему бекон с яйцами, блины, с фруктовым сиропом. Он любит малиновый сироп, и вообще любит ягоды… – Роза подышала, – летом он обещал сводить меня на место, где стоял охотничий дом де ла Марков. Развалины заросли малиной… – каждый день она говорила себе, что скоро увидит мужа:

– Почти все готово. Зэка на строительстве получили два выходных, в честь праздника… – обычно работы на тоннеле велись и в субботу, – но Констанцу это не касается. Она настоит на личном визите, на участок… – диверсию доктор Кроу наметила на воскресный вечер:

Констанца потушила в пепельнице уотерфордского хрусталя американскую сигарету:

– Бюро тоже гуляет, если можно так выразиться. По слухам, Гаврилов в четверг улетает в Хабаровск, к семье, что нам очень на руку…

На стройке посещениям Констанцы никто не удивлялся. Тамошние инженеры, заключенные, знали, что перед ними начальник конструкторского бюро тоннеля, однако зэка не задавали лишних вопросов:

– Взрывчатку я заложила… – Констанца покачала на коленях Аннет, – подготовка мероприятия не займет и четверти часа…

Склонив темноволосую голову, девочка, заинтересованно, изучала скомканную бумажку, с грубо начерченным планом. Через вольняшек Наташа получила план аэродрома и список самолетов, стоящих на поле:

– Гаврилов полетит в Хабаровск на дугласенке… – задумчиво сказала Роза, – большой самолет ему ни к чему. Машина вернется в Де-Кастри. Из Хабаровска его забирают после праздников… – темно-красные губы усмехнулись:

– Придется полковнику ждать другой оказии… – в лабораториях, из подручных материалов, Констанца соорудила несколько зажигательных бомб:

– Мы спрячем амуницию в кабине доджа, – спокойно сказала Констанца, – и после посещения тоннеля вернемся сюда, за тобой и девочками. Я все рассчитала. Взрыв произойдет, когда мы будем подъезжать к аэродрому…

Бомбы требовались, чтобы миновать охрану взлетного поля. Полковник Соболев, с мадам, оставался в Де-Кастри, но Роза, через фрау Луизу, вызнала, что начальника и его так называемую жену пригласил на обед глава строительства. Роза гладила всклокоченные, теплые кудри малышек:

– Они уедут на опеле. Фрау Луиза говорила с маникюршей, в Де-Кастри. Та делала маникюр жене начальника строительства… – мадам полковник тоже ездила в поселок, за маникюром и массажем. Роза не собиралась делиться своей горничной:

– Фрау Луиза сказала, что Соболев из Москвы получил коньяк и шампанское, а остального и здесь хватает… – по распоряжению Эйтингона комплекс отлично снабжали:

– Мадам полковник встречала самолет. Наверное, ей доставили какие-то подарки… – Роза слышала от горничной, что Соболев сактировал любовницу, по состоянию здоровья:

– В лагерях зэка с чахоткой на лесоповал гоняют, – презрительно сказала фрау Луиза, – а сучка кое-чем заработала себе досрочное освобождение… – мадам полковник осталась при штампе о судимости и поражении в правах, но могла спокойно ездить куда хотела, без конвоя.

Бросив грудь, Аннет затихла, обнимая сестру. Подперев голову рукой, Роза смотрела на предрассветную тьму, в щели плотно задернутых штор:

– Скоро я увижу Эмиля, скоро у малышек будет отец… – она улыбнулась, – девочки пока не говорят это слово, и правильно делают. Они вообще знают всего несколько русских слов… – первыми русскими словами для дочерей стали зона, конвой и зэка.

Выбравшись из постели, набросив халат на соболях, Роза прошла в гостиную. Эйтингон распорядился оборудовать в отдельной комнатке, холостяцкую, как он выражался, кухоньку:

– Я встаю рано, сам варю себе кофе, – объяснил он Розе, – незачем тревожить тебя и девочек телефонными звонками повару… – на кухне варила себе кофе и Констанца, когда ее вызвали в комплекс для починки водопровода. Роза смолола кофе, затягиваясь папиросой:

– Я сразу поняла, кто передо мной, я много раз слышала ее описание. Я тогда вернулась с прогулки, с девочками. Они лезли ко мне на руки… – Роза помнила странное выражение, в глазах цвета жженого сахара: