Валерий Есенков - Казнь. Генрих VIII

Франция могла быть повержена, если бы коннетабль не совершил очередную ошибку. Перед ним открывался путь на Париж. Бурбон тем не менее медлил и зачем-то затеял переговоры с английским представителем, на всякий случай ещё не отозванным. Бурбон навязывал английскому королю новый союз, обещал ему власть над всей Францией, если согласится на повторение чего-то вроде Столетней войны, и доходил до того, что давал ему титул «нашего общего государя», и клялся, что вступил в пределы Франции единственно с целью короновать Генриха Английского французской короной.

Соблазн был слишком велик. Он всё ещё колебался. По счастью, завидные предложения шли слишком долго из Прованса до Гринвича. Ожидая ответа и новой высадки английской армии на северо-западе, в которой был абсолютно уверен, коннетабль решил взять беззащитный Марсель, где не было французских солдат. К изумлению Бурбона, на защиту встали беззащитные горожане. Они сожгли городские предместья и спешно исправили обветшавшие укрепления. Коннетабль навёл пушки и вскоре пробил ядрами брешь. Ему следовало тотчас командовать приступ, но он, по обыкновению, его отложил. Этого было достаточно. Простолюдинки Марселя трудились несколько дней и ночей, сменяя друг друга, и закрыли её Дамским валом, как они его называли. Королевский флот доставлял им порох и продовольствие. Вновь набранная армия собиралась в окрестностях Авиньона. Коннетабль мог быть раздавлен. Пришедший на помощь Пескара уговорил его снять бессмысленную осаду и отступить. Бурбон согласился, казалось, с большим удовольствием и стал отводить своих ландскнехтов в Италию. Королевская армия преследовала его по пятам. Французские крестьяне опустошённой ими провинции тут и там неожиданно нападали на отступавшего неприятеля. Ландскнехты в панике разбегались. От армии коннетабля не осталось следа.

Италия праздновала поражение как собственную победу. Римляне останавливались на площадях и на улицах и с громким смехом сообщали друг другу:

— А в горах вблизи Генуи пропала целая армия!

Когда армия Франсуа втянулась в Ломбардию, её встречали как освободительницу от испанского гнёта. Милан открыл городские ворота. Остатки императорских войск запёрлись в нескольких крепостях и с ужасом ждали неминуемого конца. Решительный Франсуа окружил Павию и начал осаду. Это была сильная крепость, и осада продолжалась несколько месяцев. Понимая свою обречённость, осаждённые сражались с неслыханным мужеством. Они голодали, но не складывали оружия, а Франсуа топтался на месте и беспечно пировал в своём лагере, ожидая, что плод созреет и сам упадёт к его победоносным ногам.

Плод созрел, но не упал. У Карла, которому принадлежало две трети Европы, было достаточно денег, а стало быть, много солдат. Новая армия была набрана. Коннетабль и Пескара привели её к Павии. Положение Франсуа неожиданно стало опасным. Теперь испанцы могли его раздавить, зажав с двух сторон, как сам намеревался раздавить их под Марселем. Он перенёс свою ставку в старинный замок, где можно было продержаться несколько месяцев. Его престарелые полководцы уговаривали своего слишком пылкого короля терпеливо ждать за крепкими стенами, пока у неприятеля кончится хлеб и враг будет вынужден сам отступить. Его молодые соратники, воспламенённые духом рыцарства, как и он, призывали своего короля выступить из укреплённого замка с развёрнутыми знамёнами и сойтись с неприятелем грудь в грудь.

Казалось, противник сам обрекал себя на голодное истощение. Коннетабль и Пескара совершили ошибку, которая вела их прямым путём к поражению. Им следовало сговориться с офицерами Павии, совместными силами окружить замок и взять его либо приступом, либо измором. Вместо этого повели свою колонну мимо замка, чтобы затвориться со своими солдатами в Павии и тем усилить её гарнизон. Чем они собирались кормить их, осталось неизвестно. Колонна двигалась через парк. Со стен замка заговорили французские пушки, но за деревьями причиняли неприятелю мало вреда.

Тогда, со своей стороны, совершил ошибку французский король. Дух рыцарства не позволял ему отсиживаться за прочными стенами на виду неприятеля. Он пустил против ландскнехтов свою кавалерию и лично возглавил её, не подумав о том, что кавалерии для успеха необходимо чистое поле и сильный разбег.

Испанская пехота тотчас перешла в наступление. Часть всадников была окружена и сбита с коней. Другая, во главе с герцогом Алансоном, бежала.