Петр Цивлин - Так это было

Питались и одевались преподаватели и слушатели в то время очень скудно. Но мы и не претендовали на большее. И если бы кто-то из нас высказал недовольство по этому поводу, то на него посмотрели как на редкое ископаемое.

Иначе и быть не могло. Каждый отлично понимал, что тяжесть положения, переживаемого Советской властью, должны разделять все в одинаковой степени, будь-то председатель Совнаркома, работник ЦК, командир и политработник, руководитель предприятия и рядовой рабочий. Иначе Советской власти не быть!

В те годы коммунист – руководитель, находящийся на ответственном был строго ограничен в зарплате партийным максимумом, тогда как рабочий мог зарабатывать в два, а иногда в три раза больше, чем любой руководящий партиец. Эти ограничения распространялись также на коммунистов – писателей, художников, артистов, кроме коммунистов, работающих на производстве. В этом самоограничении правящей партии было много мудрости и благородства.

Оно свидетельствовало о том, что в партию люди вступали не ради выгоды и привилегий, а ради служения высоким целям построения нового коммунистического общества. Это видел и понимал народ, и это имело неоценимое значение для консолидации общества.

Но недолго длилась моя учеба. В мае 1920 года белополяки, поддерживаемые французским капиталом, начали быстро продвигаться в глубь Украины, взяли Киев и Триполье. Нужно было организовать отпор польским панам.

Начальником политотдела Юго-Западного фронта был Владимир Петрович Потемкин. Он преподавал нам на курсах «Мироздание». Это был известный революционер, высокообразованный, интеллигентный и, в то же время, мужественный, решительный и справедливый человек. Однажды, явившись на лекцию, Владимир Петрович сказал нам, что на польском фронте сложилось очень тяжелое положение и нужна срочная помощь. Командование Юго-Западного фронта решило направить на польский фронт курсантов – добровольцев под его командованием, поэтому кто желает, может записаться. Все курсанты были коммунистами или комсомольцами и, понятно, как один, подняли руки, выразив желание отправиться на польский фронт.

Один из курсантов по фамилии Юдчак тоже поднял руку, чтобы идти на фронт, но он был настолько, близорук, что, несмотря на толстые очки, плохо видел даже вблизи. Поэтому на фронт его брать было никак нельзя. Но он с этим не соглашался. Нам пришлось долго его убеждать, но убедить его так и не смогли, и заставили остаться в Харькове в порядке партийной дисциплины.

На фронт с нами поехал В. П. Потемкин. Заведующий политпросвета политотдела товарищ Арманд был назначен командиром нашего батальона. Командиром роты курсантов был назначен начальник наших курсов товарищ Иванов. Ехали мы на фронт налегке. Лишняя пара портянок, смена белья и сапоги – вот и весь наш солдатский гардероб. Рассуждали просто. Если убьют – вещи не понадобятся. Если же ранят или останемся невредимыми, то после разгрома поляков (другого исхода мы не предвидели) вернемся на курсы, так что вещи таскать с собой незачем.

Наша часть была прикомандирована к Днепровской флотилии и должна была использоваться в качестве десантной, с тем, чтобы теснить противника вдоль берегов Днепра и оттягивать его силы на себя. Боевые действия мы начали, высадившись в первых числах июня в районе приднепровской деревни Стайки, и на рассвете с ходу перешли в наступление.

К 12 часам дня мы взяли Стайки, а затем деревню Виточево и двинулись на Триполье. Но, наступая на Триполье, мы столкнулись с сильно укрепленными позициями противника. Поляки встретили нас артиллерийским и пулеметным огнем и мы, потеряв часть товарищей, вынуждены были вернуться на судно.

Несколько слов о том, что представляло собой, так называемое, боевое судно Днепровской флотилии. Это был обычный грузовой пароходишко со скоростью не на много превышающей скорость черепахи, и со стажем в несколько десятков лет. Такие пароходики были отремонтированы рабочими, на них были установлены трех- и шестидюймовые орудия с морских военных судов, а также несколько пулеметов. По тем временам такое вооружение можно было бы признать совсем неплохим, если не считать того, что после каждого выстрела кормового орудия корма настолько уходила в воду, что по палубе боевого судна прокатывалась волна. То же, но в обратном порядке, происходило, когда стреляло носовое орудие. Зато моряки на этих судах были настоящие – балтийские и черноморские. Вскоре стало ясно, что помощь фронту, если мы будем базироваться на этих судах, вряд ли будет эффективной, зато мы рано или поздно отправимся на тот свет.