Петр Цивлин - Так это было

Надо сказать, что среди литейщиков почти не встречались евреи. Так в Запорожье я знал лишь одного еврея – литейщика Мееровича, работавшего на заводе Коппа, но и тот обрусел и забыл родной язык. На нашем же заводе я был единственным евреем и должен заметить, что за все время работы на этом заводе, как, впрочем, и на других заводах и в мастерских, мне никто, никогда, ни единым словом не напомнил о моей нации, не оскорбил моих национальных чувств, хотя мне было всего 16 лет.

Мы – рабочие вместе выступали против хозяина – эксплуататора, который, кстати, был евреем, вместе боролись за свои права, а в 1917 году после Октябрьской революции рабочие избрали меня секретарем завкома металлистов завода.

В течение всей своей жизни я не раз убеждался, что антисемитизм чужд народу, трудящимся. Он порождается верхами и всегда преследует главную цель – отвлечь внимание народных масс от истинных причин их бедственного положения, обусловленных политикой правящих кругов страны. Поэтому, где бы и под какими предлогами антисемитизм не насаждался, он всегда наносил колоссальный вред народу и государству.

Нарастание революционного движения ощущалось и на заводе Люхимсона, где я продолжал работать. Мы предъявили хозяину требования о повышении зарплаты, о предоставлении для цехов лучших помещений, о сокращении рабочего дня и т. п. Часть из них хозяин вынужден был удовлетворить, другие удовлетворить отказался. Начались трения. Тогда хозяин закрыл завод и дал всем нам расчет. От расчета мы отказались и продолжали являться на завод каждый день, где отсиживали у ворот до обеда, после чего возвращались домой. Наконец, хозяин не выдержал, и мы снова приступили к работе.

В то время в Москве и Петрограде свирепствовал голод, а на Украине из-за отсутствия тканей не во что было одеваться. Вместо нормальной одежды люди начали шить платья из мешков. Возникла идея об организации натурального обмена между рабочими украинских заводов и текстильщиками Москвы.

Каждый рабочий внес определенную сумму денег и на них был закуплен вагон муки. Были составлены списки, в которых указывалось, кто и сколько внес денег. Списки хранились в завкоме. Было обещано, что взамен муки московские рабочие пришлют манафактуру. Сопровождать муку в Москву и манафактуру обратно на завод мы послали двух уполномоченных рабочих – литейщиков. Узнав, что в зависимости от количества муки будет выдаваться соответствующее количество манафактуры, наш хозяин внес сумму эквивалентную взносу 10–15 человек.

Долго мы ничего не слышали о наших посланцах. Время было смутное, транспорт работал плохо, и мы решили, что манафактуры нам уже не видать. За это время хозяин снова закрыл завод и, не заплатив зарплаты, выставил нас за ворота, а сам удрал из города. Рабочие попали в тяжелое положение, перебивались, кто как мог. И вот в эти дни, вдруг, пронесся слух, что наши посланцы не только вернулись, но и привезли с собой много манафактуры. Они отсутствовали около 4 месяцев, но оказалось, что в Москве их приняли очень хорошо и щедро наделили манафактурой украинских рабочих.

Распределение манафактуры мы решили производить на территории завода. Для этого была избрана комиссия из 5 человек, в их числе и я. Мы приступили к выдаче манафактуры рабочим согласно спискам, плюс разделенный пай, принадлежавший хозяину. Это соответствовало решению завкома об экспроприации пая хозяина в отместку за то, что он лишил нас работы. Решение было одобрено всеми рабочими, но какими-то путями о нем узнал и хозяин.

Во время распределения манафактуры на завод явился его отец, который фактически был не у дел. Он потребовал пай, в чем ему было отказано. Старик был строптивый, горячий. Он набросился с палкой, которую всегда носил с собой, на председателя комиссии, но с помощью рабочих был выдворен с завода, а мы спокойно раздали всю манафактуру в тот же день.

Получение манафактуры подняло настроение рабочих завода, но не надолго. Работы не было. Вскоре мне удалось найти работу в литейном цеху в районе Южного вокзала, но и там долго проработать не пришлось.

Город Запорожье (бывший Александровск) до революции насчитывал около 35 тысяч жителей. По тому времени это был достаточно развитый, хотя и небольшой, промышленный и торговый центр, раскинувшийся на левом берегу Днепра, неподалеку от знаменитых днепровских порогов. Отсюда и название города. Издавна на этих порогах селились запорожские казаки, бежавшие от деспотизма царей. Это они запечатлены на известной картине Репина, пишущими письмо турецкому султану.