Нелли Шульман - Вельяминовы. Начало пути. Часть первая. Том третий

Осторожно закрыв дверь жениной спальни, Ворон привалился к стене. Если бы сейчас ему было, кого убить, он бы сделал это, не задумываясь.

В кабинете он взял Библию: «Бегайте блуда; всякий грех, какой делает человек, есть вне тела, а блудник грешит против собственного тела. Не знаете ли, что тела ваши суть храм живущего в вас Святого Духа, Которого имеете вы от Бога».

– А я? – Степан увидел на соседней странице слова, что давно казались забытыми: «Но, во избежание блуда, каждый имей свою жену, и каждая имей своего мужа. Муж оказывай жене должное благорасположение».

Он отложил книгу и подошел к окну. Над рекой стоял низкий, морозный закат. Он вспомнил день, когда жена рожала близнецов.

– Не могу видеть ее, – он прислонился к холодному стеклу:

– Забить бы до смерти шлюху, как она только посмела? Надо будет съездить в Лондон, найти, куда пристроить ее ублюдка пристроить. Может, хоша мертвым родится, все меньше хлопот. И чего ей не хватало? Сыта, одета, крыша над головой крепкая. Забыла, что я ее в одном платье рваном с улицы взял.

Марфа постучала в дверь: «Дети ждут». Взяв Писание, он пошел вниз.

– Сэр Стивен, – Тео держала на коленях Лизу, – от Иоанна сказано: Кто говорит: я люблю Бога, а брата своего ненавидит, тот лжец: ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит? То есть, нельзя любить только Бога, а других людей – нет?

– Да, – сказал Степан, – помнишь, как дальше учит апостол: «И мы имеем от Него такую заповедь. Чтобы тот, кто любит Бога, любил и брата своего». Наша любовь к Богу выражается в том, как мы относимся к другим людям, прежде всего, к нашим близким.

Федор, покраснев, пробормотал: «Я дерусь не потому, что тебя не люблю, а потому, что ты задаешься».

– Что нам Евангелия говорят о скромности? – Степан улыбнулся. «Какой апостол нас учит: «Облекитесь смиренномудрием, потому что Бог гордым противится, а смиренным даёт благодать. Итак, смиритесь под крепкую руку Божию»?

– Петр! – одновременно крикнули близнецы.

– Правильно, – отец кивнул:

– Молодцы. Получается, что человек должен во всем уповать на Господа, и не быть чрезмерно гордым и заносчивым. Кто вспомнит, что учат Псалмы? На кого нужно надеяться?

– Не полагайтесь на вельмож, на человека, не властного над спасением! – сказала Тео. Федор продолжил: «Когда душа покинет его, он возвратится в землю, и в тот день пропадут замыслы его».

Один из близнецов встрял:

– Значит, человек должен доверять Богу и не брать правосудие в свои руки.

– Да, – ответил Степан, – ибо сказано: «У меня отмщение и воздаяние».

– Обед подан, – раздался с порога голос Марфы.

В зале он обвел глазами склоненные головы детей: «Глаза всех к Тебе устремлены, и Ты даешь им пищу вовремя. Ты открываешь руку Свою и щедро насыщаешь все живое. Аминь».

– Аминь, – вразнобой отозвались они.

Марфа, смотря прямо на брата, добавила: «Справедлив Господь на всех путях Своих и верен слову Своему во всех делах».

Степан отвел от нее глаза.

За едой взрослые молчали. Дети, почуяв неладное, притихли, быстро собравшись спать.

– Я с Лизой посижу, – шепнула матери Тео. «Можно, она со мной ляжет?».

Женщина кивнула, искоса глянув на брата. Лицо Ворона застыло, словно вырубленное из камня.

– А где мама? – громко спросил Ник. «Почему она с нами не ела?».

– Она себя плохо чувствует, милый, – ласково ответила Марфа. «Пусть она побудет в покое, и все пройдет. Только не мешайте ей сейчас».

Налив себе полный бокал вина, Степан выпил его, одним глотком. Дети, убрав со стола, ушли. Они с Мартой остались одни.

– Что Петька? – хмуро спросил Ворон: «Когда вернется?». Невестка невозмутимо рассматривала трепещущие огоньки свечей.

– Пишет он, что дело затянулось. Как первая католическая лига в прошлом году распалась, герцог де Гиз зачал новую делать. Судя по всему, Пете еще долго мотаться между двором де Гиза и ставкой Хуана Австрийского, – Марфа отпила вина, – который еще не оставляет надежд освободить Марию Стюарт. Я тоже, – она положила руку на живот, – сейчас рожу, и летом вернусь в Нижние Земли, к королеве Шарлотте. Говорят, она без меня скучает, – женщина мимолетно улыбнулась:

– Да и детям будет полезно опять при дворе пожить. Здесь хоша и хорошо, но все же деревня. Однако, Степа, – женщина осторожно взглянула на брата, – я летом уеду, а на кого мальчики останутся?

– Ты все знаешь? – спокойно поинтересовался Степан. «И знала ранее?»