Игорь Гергенрёдер - Донесённое от обиженных

– Как тебе служится? - с пытливым интересом спросил Иоханн Гугович.

Юрий справедливо считал отца человеком весьма неглупым, с детства ставил себе в большую заслугу, когда удавалось его обмануть или что-то скрыть от него. Сейчас, однако, разговор требовал определённой откровенности.

– На фронте не каждый суёт нос во все мои документы, - начал он тихо, с расстановкой, - а по фамилии необязательно признают немцем. Скорей, принимают за еврея. Но я-то ни на миг не забываю, каким взглядом на меня могут посмотреть - узнав, что я немец. Я чувствую себя уязвимым. Служить стараюсь, но постоянно давит - какая я удобная мишень для завистников, для любого, кому будет не лень куснуть меня.

Небольшие напряжённые глаза отца выразили понимание. Иоханн Гугович подумал и высказал: дело всё же не столь уж плохо - он ожидал, что сына уже кусали и кусают.

– Ты жалуешься на судьбу, а поможет только терпение, - сказал он с не совсем удавшейся уверенностью. - Надо не упускать ничего, что можно сделать в нашем положении. Я отдал Рекса, прекрасную собаку, в часть внутренней службы. Немцу теперь не к лицу держать немецкую овчарку. Мой заместитель узнал и тоже свою отдал. Один наш сотрудник, немец, имел не овчарку, а эрдельтерьера - пожертвовал фронту. Собаки очень нужны службе связи...

У Юрия было ощущение, что отец, медля, ходит около главного. То, что в последнее время путало, морочило, терзало, - подтолкнуло к вопросу:

– Папа, ненависть к немцам растёт и поощряется... насколько это затронет нас?

Иоханн Гугович не вздрогнул от неожиданности. Много бы он дал, чтобы ошибиться в ответе. Спешить с ним не стал. Поинтересовался фронтовыми впечатлениями сына. Тот, подлаживаясь под методу отца смотреть на вещи, заговорил с обстоятельностью:

– В армии нет должного учёта и контроля. Начальство не знает, сколько у него в автобатальоне исправных машин. К автомобилям иностранных марок обычно не хватает запчастей: и никто не удосужится узнать - каких именно. Везде, где я побывал, не укомплектованы обозы. Даже когда достаточно лошадей - нет упряжи и повозок. Часто видишь двуколки, какие остались с первой мировой войны. Обеспечение боеприпасами, техническими материалами сплошь и рядом срывается. Командиры не хотят посылать машины за необходимым - они, как правило, назад не приезжают.

Вакер-старший заметил с вялым сожалением:

– Нелюбовь к порядку - не секрет. Но была надежда, что помогут строгость, страх.

– Помогают слабо, - возразил Юрий. - Дезертирство процветает. Я слышал - командиры спарывают знаки отличия и бегут с поля боя. Я знаю достоверно - полк почти в полном составе сдался противнику...

Иоханн Гугович, размышляя, усмехнулся:

– Русских надо знать и хорошо знать. Все они не сдадутся, нет! Беспорядки, нерадивость, бестолковщина у них были всегда - но всегда была и храбрость.

Сын вставил, что о храбрости русских он и сам может рассказать. Дело в ином... Решившись, едва не привстав с кресла, он прошептал:

– А если они не хотят драться за эту власть, за эти порядки?

Отец, хотя никто их не слышал, потемнев лицом, погрозил ему пальцем:

– Они будут драться! Они не потерпят чужой силы. А Гитлер действует только силой.

– Он - тип районного масштаба, - ввернул Юрий, зная, что отцу это понравится.

– Можно и так сказать. Он судит однобоко о непростом. Думает, что если Россией правили цари-немцы, если её армиями командовали немцы-генералы, её флотом распоряжались немцы-адмиралы, то... - Иоханн Гугович запнулся, достраивая фразу; получилось не очень гладко: - то этот народ самой судьбой подготовлен для германского хозяина.

– Но это было бы слишком просто! - продолжил он, возмущаясь наивностью Гитлера. - А Россия - о-ооо, как непроста! Никакие простые решения не подходят к русским. Им надо показать хитрость и тонкость, чтобы вызвать их уважение. Над тем, кто просто силён, кто просто свиреп, они посмеиваются. С ними нужно уметь заигрывать, нужно уметь угодить им. Но Гитлер всё видит с одного боку! Есть на Волге республика немцев? Да, есть. Немцы живут здесь на своей земле - на той, которую им дала русская императрица Екатерина. Она дала им землю, а российская власть, которая свергла царей, дала немцам республику! Так - несмотря на междоусобицы, несмотря на революцию, - в России были признаны право и положение немцев. Вот о чём кричит Гитлер... - Иоханн Гугович сокрушённо покачал головой.

«Странно было бы, если бы Гитлер об этом молчал», - хмыкнул про себя Юрий.