Селим Ялкут - Братья

— И что она думает?

— Она молчит.

— Но за что? Эту женщину пытали. Ужасная смерть.

— Возможно, таков обряд. В этих местах много странного. Здесь немало таких, что верят в силу Дьявола. Кто, как не Магдалина, может послужить сосудом греха.

— Ее похитили прямо с рынка.

— Ничуть не удивлюсь. В городе пусто. Подходящее время. И желающие всегда найдутся. Я слышала от Раймунда, Дю Беф и его люди не последовали за королем. Возможно, они сейчас здесь. Но что это я… Вы больше меня знаете, советник.

— Знаю. Дю Беф был возмущен, что мы пошли на Аскалон, а не на Сирию.

— Вот видите. И не только он, таких много. Но поймите правильно. Я ни на кого не указываю. Я просто не знаю. Но ведь так может быть? — И вновь она глянула на меня.

На этот раз я не отвел глаз. — Все может быть.

В один из дней 1018 года от Р.Х. птицы, кружившие над Иерусалимом, увидели, как в городские ворота въезжает отряд рыцарей. Довольные завершением долгого пути, они громко окликали друг друга, смеялись, рассчитывая на близкий отдых. Это были воины Болдуина Бургского — властителя Эдесского княжества. Он принял приглашение брата, посетить Иерусалим.

Не прошло и двух часов, как вслед за этой — праздничной — потянулась другая процессия — скорбная. Везли тело короля Болдуина, умершего внезапно в Эль-Аррише во время похода на Египет. Говорят, он ел рыбу из Нила, преподнесенную среди прочих даров. Многие верят в злой умысел, но подлинная причина смерти осталась неизвестной. Перед кончиной король утешал боевых товарищей, просил положить себя рядом со старшим братом — первым королем Готфридом в церкви Гроба Господня.

Те, кто вошли в город первыми, узнав о смерти короля, исполнились печали, а Болдуин Бургский, сойдя с лошади, встал на колени у тела покойного. За ним последовали остальные. Люди смешались, многие знали друг друга и теперь обсуждали последнюю волю короля. Умирая, Болдуин назвал своим преемником брата одного с ним имени Болдуина Бургского и просил принять его последнюю волю, чтобы не ожесточаться в спорах и не нанести ущерб общему делу. Эти слова слышали многие, они были занесены в хронику похода, где уже значились взятие Аскалона, о котором рассказано выше, и другие славные дела. Не было никого, кто посмел бы прилюдно оспорить последнюю волю короля, ибо действия его всегда отличались мудростью и направлялись в интересах королевства. И сейчас желание покойного возымело действие, Болдуин Бургский стал претендентом на Иерусалимский престол. А весь народ — те, кто был, и те, кто пришел, сошлись вместе и отправились в церковь Гроба, где возложили тело короля рядом с гробницей первого короля иерусалимского Готфрида.

__ __

Выехали к вечеру, когда стал спадать зной. Остался позади теснящийся в узких улицах народ, миновали городские ворота. Здесь Михаилу разрешили отодвинуть занавеску. Горная дорога была запружена, встретился караван, с которым едва разминулись. Густая белая пыль слепила глаза, налетал жаркий предвечерний ветер, приходилось укрывать лицо. Когда съехали с главной дороги, стало спокойно и тихо. Дорога продолжала петлять, все ближе подступали горы, видные в густом мареве остывающего дня, и, наконец, Михаил увидел с высоты глубокое, заросшее лесом ущелье. Туда они направлялись, постепенно, поворот за поворотом, скатываясь с залитого светом безжизненного пространства солнца и камня. Внизу жар уступил теплу ранней осени. Теперь они ехали вдоль сплошной каменной изгороди, за которой скрывались погруженные по самые крыши крестьянские домики. Здесь была деревня, пахло дымом, блеяли овцы. Склоны ущелья были покрыты рядами масличных деревьев. Проехали сквозь лужу, в которой плескались ребятишки, вода стекала из расположенного у подножия склона источника. Там было людно. Слуга пояснил: источник святой, побежал, набрать воды, протянул Михаилу. Выпей. Это она и есть — святая. Потом Михаил узнал. Елизавета — мать Иоанна Крестителя встретила здесь Марию — Мать Иисуса. Женщины готовились к будущему материнству. Михаил не уделял должного внимания Евангелию и сейчас отнесся равнодушно, хоть свежесть и прохладу воды оценил. В руинах старой церкви зажглись огоньки, шло движение. Византийскую церковь, разрушенную за время владычества мусульман, теперь отстраивали заново.