Селим Ялкут - Братья

— Похоже, ты готов воевать со всем миром.

— Ты догадался. Мне нужна справедливость.

— Сегодня, я слышал, на площади похитили женщину.

— Это здесь причем? Какая-нибудь шлюха. Кто же еще. Приличные сидят дома.

— Как думаешь, для чего?

— А ты не знаешь? Ей конец, если не сбежит.

Мы долго молчали, потом Жискар спросил. — Наверно, у твоей жены есть здесь родственники?

— Ее отец был важным человеком. Его помнят.

— Армяне — хитрый народ. Армяне и евреи. Они знают про нас все. Не поймешь, кто здесь хозяин.

— Добавь сюда греков. Почему спрашиваешь?

— Они тебя помнят. И знают, что ты здесь. — Неожиданно высказался Жискар.

— Перестань говорить загадками. — Слова вырвались невольно. Я был взволнован. Похоже, Жискар заметил и остался доволен.

— Я хочу сказать. — Поучающе произнес он. — Тебе следует быть более внимательным.

— Тогда скажи, кто ты. Чтобы я мог верить твоим словам.

— Кто я? Одинокий волк.

— Одинокий? С этим надеешься на удачу?

— У меня достаточно ушей.

И мы отправились дальше. Если он хотел отплатить мне за унижение, свидетелем которого я стал, ему удалось. Самолюбие Жискара теперь удовлетворено. Больше в тот день мы не разговаривали. И я был этим доволен. Есть о чем подумать. Карина живет в постоянной тревоге и ее настроение передается мне. Таково время. Город сейчас почти пуст, люди ушли в поход, а те что остались, живут тихо и настороженно, дожидаясь вестей.

__ __

Болдуин пошел вдоль побережья. Удача воодушевила его. В город привезли раненых, среди них — Франсуа. Поместили его в госпиталь Марии Латинской, недалеко от Храма Господа. Лекарь прописал перевязки, мази и покой. Несколько дней Франсуа провел, лишь изредка приходя в сознание. Кроме лекаря им занималась Зира, Раймунд позаботился о том, чтобы ее пропускали беспрепятственно, несмотря на общее негодование. Язычница в монастырской лечебнице — никогда прежде такого не было. Зира шла решительно и молча, усаживалась возле Франсуа, и медленно, глоток за глотком поила его чем-то своим, бормоча непонятное, себе под нос. Было от чего ужаснуться. Дело решил отец Викентий. Он поручил опеку больного монаху, тот дожидался, пока Зира уйдет, читал молитву и крестил все вокруг. — Колдунья — Твердил монах.

Отец Викентий и сам часто сидел возле раненого, впадая в долгое раздумье. Он обратил внимание на нательный крест Франсуа, долго держал, рассматривал, будто прислушиваясь к тайным токам, исходящим от металла. Монах осмелился спросить, что Святой отец нашел в этом кресте. — Однажды я держал в руке камень, упавший с неба. Они схожи. — Но ведь это всего лишь простой медный крест. — Воскликнул удивленный монах. — Сила, если ее чувствуешь, не зависит от свойств материи. — Сухо отвечал отец Викентий. Тогда же он пригласил к себе Артенака и объявил, что не питает к Франсуа обиды за прошлое.

Не стоит забывать об усердии монастырского лекаря. Конечно, и его старание помогло Франсуа. Он пришел в себя и стал вставать. Он был еще слаб и мало что помнил. Его отпустили из госпиталя с напутствием гулять и набираться сил. Голова продолжала болеть, и ходил он, будто наугад, без смысла и цели.

Теперь Франсуа часто видели на полях Аппельдама под южной стеной Иерусалима. Когда-то эту землю купил Иуда за вырученные серебряники. С тех пор место стало жильем и кладбищем и пребывает так на протяжении сотен лет. Здесь селились те, кому не хватило средств, войти в город, отшельники, посвятившие земную жизнь молитвенному созерцанию, искатели смысла в одиночестве и испытаниях плоти.

Прежде пошлину собирали мусульмане у ворот Иерусалима, заплатить ее могли немногие. Люди прошли долгую дорогу, волей Господа остались живы и оседали под стенами города, не достигнув цели паломничества. Спали на могильных плитах, в склепах, оставшихся со времени древних иудейских захоронений, молились и ждали смерти. И смерть не задерживалась. На смену умершим приходили другие, и земля не пустовала. Теперь городом владеют христиане, каждый может войти в него свободно. Однако, и сейчас, что-то влечет людей сюда, в спекшееся от жара, усеянное камнями пространство.

Небо Иерусалима кажется здесь особенно грозным, будто сам Всемогущий отмеряет предел отпущенного человеку зла и готовит неизбежное возмездие. А зло блистает гранью магического кристалла, развернутого навстречу небу. Глаза не выдерживают слепящего света, он проникает в глубины и закоулки сознания, рисует беспорядочные картины, что достаются человеку в минуты предсмертного забытья и хаоса. Небесная битва разгорается прямо над головами, и Дьявол являет себя в подлинном обличии. Опасное место, которого избегают здравомыслящие люди. Но всегда находятся те, кто без боязни тянутся к сверкающим лучам, не страшась их губительной силы.