Гасьен Куртиль де Сандра - Мемуары M. L. C. D. R.

— Попробуй-ка, — ответил он и тотчас сам навел на меня дуло пистолета.

Я ничуть не испугался: одной рукой держа пленного, другой схватил пистолет и прицелился. Он же, человек вспыльчивый, все-таки выстрелил в меня, промахнулся и, боясь, что я-то не промахнусь, стремительно убежал прочь.

Я не стал догонять его — единственной моей заботой было поскорей возвратиться, ибо у меня не было сомнений, что он дезертирует и предупредит гарнизон Сальса о том, что произошло. Я ускорил шаг, заставив поторопиться и тех, кого вел с собой. Это меня спасло: не успел я дойти до города, как показались три верховых офицера — они погнались было за мной, но, видя, что я уже почти у ворот, сочли благоразумным прекратить преследование.

Мое возвращение в Локат было триумфальным. Многие вышли мне навстречу, чтобы посмотреть, как шестнадцатилетний юноша ведет двух пленников, и до самой квартиры губернатора меня сопровождала толпа величиной с добрую роту.

— Вот, месье, — сказал я господину де Сент-Онэ, — как видите, я подошел совсем близко! А ведь я говорил, что, чем меньше людей идет в разведку, тем всегда лучше: теперь нас было только двое, но даже и спутник мой оказался лишним.

Он спросил, что я хочу этим сказать, и я коротко доложил ему. Горячо похвалив, он отличил меня гораздо более, чем того заслуживал мой поступок: немедленно назначил знаменосцем {24} в Пикардийском полку, которым двор позволял ему распоряжаться, равно как и вакантными должностями в гарнизоне, — притом весьма благосклонно обмолвившись, что позаботится о моей судьбе, и намекнув, что я недолго останусь в этом чине.

Еще большую славу мне принесло то, что плененный мною офицер оказался королевским наместником {25} Сальса, и, после того как господин де Сент-Онэ донес обо всем двору, сам кардинал Ришельё приказал ему в письме тотчас откомандировать меня в Париж, выдав сто пистолей {26} на дорогу. Радость моя была беспредельной: я засвидетельствовал всю свою признательность господину де Сент-Онэ, которого считал благодетелем. Перед моим отъездом он спросил, кто я, — и я со всей искренностью рассказал ему о своей короткой судьбе.

— Я счастлив узнать, что вы дворянин, — промолвил он. — Хотя отвага достойна уважения в каждом, однако ее блеск куда более присущ людям благородного происхождения, нежели всем прочим. Поезжайте к кардиналу, — продолжал он. — Этот человек, если не ошибаюсь, может многое для вас сделать, он любит храбрецов и всячески старается привлечь их к себе на службу.

Я пустился в путь из Локата очень довольный, перед отъездом купив двух лошадей — одну для себя, а другую для нанятого мною слуги. Так как я был еще очень молод, а тщеславие всегда кружит юношам головы, то решил показать, каким стал, в своих краях и, ничуть не беспокоясь о потерянном времени, свернул с главной дороги в Бриаре {27} и к вечеру уже подъехал к дому кюре. Тот и удивился, и очень обрадовался. Рассказав ему обо всем, что со мной приключилось и куда я направляюсь, я поблагодарил его за заботу обо мне, вручил ему десять пистолей и заверил: улыбнись мне удача, я разделю ее с ним. Он же рассказал мне, что теперь под отчим кровом я найду большое семейство, ибо у моего отца уже семеро детей, не считая меня самого, но дела его идут неважно, и Господь послал ему великую печаль — как думается, в наказание за черствость, с какой он обошелся со мною. Тут кюре и поведал мне необычайную историю, которую я сейчас перескажу. Среди нашей родни был один дворянин по имени Куртиль {28} , состоявший в родстве с лучшими семьями провинции, хотя и не происходил из нее; но он был слишком беден, чтобы вести жизнь, достойную своего рода и наружности, а между тем красотой с ним мог сравниться мало кто во Франции. В поисках удачи он часто бывал в Париже, где ее легче заполучить, — и либо водил знакомство с женщинами, ссужавшими его деньгами, либо счастливо пытал судьбу за игорным столом, поэтому всегда великолепно выглядел и вращался в блестящей компании. Влюбившись в одну молодую вдовушку, обладавшую немалым состоянием, он стал искать ее руки, надеясь, в силу своей известности, что отказа не последует. Но дама и слушать его не хотела — то ли он ей не нравился, то ли — что представляется наиболее вероятным — она уже решила посвятить себя Богу, — но так или иначе, она попросила больше не докучать ей. Этот отпор лишь разжег его желание: хотя она просила его не приходить больше к ней в дом, но не проходило и дня, чтобы он с нею не повидался — то в церкви, то у кого-нибудь из ее друзей — и всячески старался появляться там же, где бывала она. Стремясь избавиться от такой назойливости, она удалилась в монастырь, но, когда Куртиль пригрозил, что подожжет его, возвратилась назад, опасаясь, как бы он и в самом деле не сделал этого. Все-таки она упорно хотела отделаться от него, и он решил ее похитить, но дама, опередив его, тайком уехала за город, и никто, кроме лучшей подруги, не знал, куда именно. Родители ее, не получая известий о ней два или три дня и не дождавшись ее возвращения, не на шутку встревожились, вообразив, что наш родственник и впрямь увез ее, тем более что он сам везде твердил об этом. Кроме того, они подали жалобу в суд и, когда были выслушаны свидетели, открыли против него процесс. Другой бы с легкостью отыскал средство унять их, учитывая еще и то, что он ни в чем не был виноват, а значит, и бояться было нечего. Но то ли его занимали другие дела, то ли он не верил, что будет осужден за то, чего не совершал, — как бы то ни было, но Куртиль отправился к моему отцу, а потом и к другим родственникам, в полной уверенности, что его местонахождение известно. Незадолго до его приезда моему отцу вернули долг — двадцать тысяч экю, — и тут же некие мошенники, прознав об этом, позаимствовали или украли плащи полицейских и, под предлогом поиска Куртиля, заявились в наш дом и приставили отцу пистолет к горлу, требуя указать им, где деньги. Умирать отцу совсем не хотелось, и пришлось смириться с неизбежным. Он сам показал место, и из башни, где его заперли вместе со всеми домочадцами, проводил взглядом воров, навьючивших добычу на лошадей и ускакавших в лес, чтобы спастись надежным способом.