Гасьен Куртиль де Сандра - Мемуары M. L. C. D. R.

Гасьен Куртиль де Сандра (1644–1712) — журналист и памфлетист, непосредственный свидетель и участник самых бурных событий второй половины XVII — начала XVIII века, автор около сорока книг и один из самых читаемых писателей своего времени. Произведения, вышедшие из-под его плодовитого пера, а особенно апокрифические «Мемуары г-на д’Артаньяна» и «Мемуары M. L. C. D. R.» («Мемуары г-на графа де Рошфора»; «M. L. C. D. R.» означает: «Monsieur le Comte de Rochefort»), представляют сегодня несомненный интерес как с исторической, так и с литературоведческой точек зрения. Героев Куртиля обессмертил в своей знаменитой трилогии Александр Дюма-отец.

Писательство для Куртиля, рано избравшего военную карьеру и служившего под началом того самого д’Артаньяна, было второй профессией. На военную службу Куртиль поступил шестнадцатилетним юношей, и с ней оказалась связана вся его жизнь — от Тридцатилетней войны (1618–1648 гг.) и Фронды до голландской кампании (1672–1678 гг.) и заката царствования Людовика XIV. Настоящий боевой офицер, проживший полную приключений жизнь, стал талантливейшим беллетристом, стоявшим у истоков европейского плутовского, приключенческого и реалистического романа. Дуэли, интриги, шпионаж с переодеваниями — мастерством рассказчика Куртиль владел столь же виртуозно, как, должно быть, владел оружием. Литературная слава Куртиля имела скандальный характер; возможно, именно она послужила причиной его шестилетнего заключения в Бастилии.

Сочиненные Куртилем псевдомемуары носят абсолютно апокрифический характер — еще Вольтер имел основания сказать, что их автор «наводнил Европу вымыслами под именем истории». Герой «Мемуаров M. L. C. D. R.», граф де Рошфор, напоминает самог о автора — военного, прожившего жизнь честного служаки, но так и не сумевшего сделать придворную карьеру. Преданный слуга Ришельё, попавший в опалу после его смерти, фрондировавший и выступавший против Мазарини, чтобы потом оказаться у него на службе, — типологически у Куртиля L. C. D. R. близок к Дон-Кихоту. Так и не ставший лукавым царедворцем, человек со шпагой, насквозь проникнутый предрассудками старого дворянства, он плохо вписывался в современные ему и непрерывно менявшиеся реалии.

Не так давно память о Куртиле «воскресил» популярный испанский писатель Артуро Перес-Реверте в романе «Клуб Дюма, или Тень Ришельё». Настоящее издание, снабженное подробными научными статьями о жизни и творчестве Куртиля де Сандра и его роли в становлении европейского романа, а также о том, как его произведениями полтора века спустя воспользовался Александр Дюма, сопровожденное обширными примечаниями и указателем имен, предлагает читателю познакомиться с подлинным Куртилем де Сандра — одним из самых ярких представителей французской литературы рубежа XVII–XVIII веков.

Господин L. C. D. R. {1} 1 Господин L. C. D. R. (Monsieur L. C. D. R. или, как в оригинальном заглавии «Мемуаров…», M. L. C. D. R.) — аббревиатура, предположительно означающая у Куртиля де Сандра автора апокрифа: «monsieur le comte de Rochefort» — господин граф де Рошфор. Впрочем, расшифровка эта не является ни единственной, ни бесспорной. Очевидно, Куртиль, эксплуатируя интерес читателей к воспоминаниям известных людей, пытался подражать заглавию мемуаров герцога де Ларошфуко: «Mémoires de M. D. L R. Sur les brigues à la mort de Louis XIII, les guerres de Paris et de Guyenne, et la prison des princes», вышедших за пределами Франции в начале 60-х годов XVII в. с указанием автора только в виде инициалов. был человеком слишком известным, да и скончался не так давно {2} 2 …да и скончался не так давно… — См. примеч. 421 /В файле — комментарий № 425 — прим. верст. /. , чтобы подвергать сомнению правдивость оставленных им воспоминаний. Всем, будь то люди военные или придворные, известно, что он никогда не выдавал вымысел за правду и уж тем более не писал ничего такого, что могло бы ввести публику в заблуждение. Трудно найти человека более честного, и говорю я это не только потому, что всегда был ему другом, но и потому, что чувствую себя обязанным воздать ему должное. И если в начале воспоминаний он рассказывает о своем отце нечто, могущее кое-кого и удивить, из этого не следует, будто такого не было на самом деле.