Колин Маккалоу - Битва за Рим (Венец из трав)

Чувствуя себя так, словно ступили на пышущий под ногами вулкан, Цезарь и Цинна стояли и слушали, не зная, к чему клонит Гай Марий.

— Ну хорошо, — продолжал тот. — Наш фламин Юпитера мертв. Но Рим ведь не может обходиться без жреца Великого бога? А у нас есть Гай Юлий Цезарь Младший. Он патриций. Оба его родителя еще живы. Таким образом, вот идеальный кандидат на эту должность. Кроме того, он не женат, а у тебя, Луций Цинна, есть дочь, которая ни с кем не обручена и которая, хотя еще и ребенок, тоже патрицианка, и оба родителя ее живы. Если ты выдашь ее за Цезаря-младшего, будут выполнены все условия. Какую чудесную пару flamen и flaminica Dialis они могут составить, эти чудные дети! Нет необходимости беспокоиться о деньгах, чтобы пройти весь путь по cursus honorum, Гай Юлий, и нет необходимости беспокоиться о деньгах на приданое твоей дочери, Луций Цинна. Их доходы будут обеспечены государством; им гарантировано величественное будущее. — Марий помолчал, устремляя взор на двух скованных изумлением отцов; затем спросил: — Что вы на это скажете?

— Но моей дочери только семь лет! — ошеломленно ответил Цинна.

— Это не препятствие. Она вырастет. Они смогут создать прекрасную семью в государственном доме. Естественно, свадьба не сможет состояться прежде, чем маленькая Корнелия Цинна Младшая не подрастет. Точнее, не смогут состояться их брачные отношения, а вот бракосочетанию никакой закон не препятствует. — Гай Марий прошелся взад и вперед. — Ну так что вы скажете?

— Я согласен, — отозвался Цинна, безмерно обрадованный тем, что затея с браком оказалась единственным поводом, благодаря которому Марий захотел его видеть. — Я допускал, что у меня возникнет немало трудностей с приданым для второй дочери, после того как первая обошлась мне недешево.

— А ты что скажешь, Гай Юлий?

Цезарь посмотрел на Цинну и правильно истолковал его бессловесный призыв: «Соглашайся, иначе тебе и твоим родным придется туго».

— Мне это тоже подходит, Гай Марий, — ответил он.

— Великолепно! — вскричал Марий, повернулся к Цезарю-младшему и пощелкал тому пальцами — еще одна недавно приобретенная привычка. — Подойди к нам!

«Какой удивительный ребенок! — думал Цинна, который отчетливо помнил мальчика Цезаря еще с тех времен, когда Марий-младший был обвинен в убийстве консула Катона. — Такой красивый. Но почему мне не нравятся его глаза? Они выбивают меня из колеи… они напоминают мне… Нет, не могу вспомнить».

— Да, Гай Марий? — отозвался Цезарь-младший, скользнув взглядом по другим собеседникам и чуть задержав его на лице Мария. Он, разумеется, знал, что являлся объектом беседы, но не позволил себе подслушивать.

— Мы говорили о твоем будущем, — заговорил Марий с вежливым удовлетворением. — Ты сейчас же женишься на младшей дочери Луция Цинны и станешь нашим новым фламином Юпитера.

Цезарь-младший не произнес ни слова, и ни один мускул не дрогнул на его лице.

— Ну хорошо, Цезарь-младший, что ты скажешь? — поинтересовался Марий.

Вопрос был встречен молчанием; мальчик избегал взгляда Мария, уставившись себе под ноги.

— Что скажешь? — повторил Марий, начиная сердиться.

— Я думал, что меня собирались женить на дочери богатого Гая Коссутия.

— Брак с Коссутией обсуждался, да. — Цезарь вспыхнул и поджал губы. — Но твердой договоренности достигнуто не было, и потому я могу предпочесть для тебя иной брак. И это — твое будущее.

— Дай мне подумать, — задумчиво попросил Цезарь-младший. — В роли фламина Юпитера я буду похож на труп. Я не смогу касаться ничего сделанного из железа, будь это ножницы, бритва, меч или копье. Я не смогу касаться козы, лошади, собаки, плюща. Я не смогу есть мясо с кровью, пшеницу, дрожжевой хлеб, бобы. Я не смогу надевать одежду из кожи специально убитого для этого животного. Зато у меня будет много интересных и важных обязанностей. Например, я буду объявлять начало сезона сбора винограда в Виналии, поводить овцу на suovetaurilia. Я буду прибирать храм Великого бога Юпитера, проводить обряд очищения дома, после того как в нем кто-нибудь умрет. Да, много интересных и важных обязанностей.

Трое взрослых мужчин слушали мальчика и не могли понять — саркастичен он или наивен?

— Ну так что ты все-таки скажешь? — спросил Марий уже в третий раз.

Голубые глаза смотрели прямо на него, и их взгляд был так похож на жуткий взгляд Суллы, что Марий принялся инстинктивно нащупывать меч.

— Что я скажу… Благодарю тебя, Гай Марий! Как тщательно ты все обдумал, как много времени ты потратил на то, чтобы так ловко устроить мое будущее! — ответил мальчик голосом, лишенным каких-либо чувств, в том числе и чувства обиды. — Я прекрасно понимаю, почему ты так заботишься о моей скромной судьбе, дядя. Ничто не скроется от фламина Юпитера! Но я также скажу тебе, дядя, что ничто не сможет изменить судьбу человека и помешать ему стать тем, кем он собирается стать.