— Что за скверное дело! — обратился Помпей Страбон к своему сыну, поднимаясь с колен. — Мертв как камень, бедняга. Его ударили не меньше тридцати раз. Да, все мы смертны. Но хорошая чистая смерть от меча должна настигать именно хорошего человека.
— Но кто? — спросил один из юношей, поскольку Помпей-младший ничего не ответил.
— Очевидно, солдаты, — ответил Помпей Страбон. — Думаю, они не желали смены полководца. Я что-то слышал об этом от Дамасиппа, но не воспринял всерьез.
— Что ты будешь делать, отец? — спросил наконец Помпей-младший.
— Отправлю его обратно в Рим.
— Но это же незаконно! Убитых на войне полагается хоронить на месте.
— Война окончена, а убитый является консулом, — терпеливо объяснил отец. — Полагаю, Сенату хотелось бы увидеть его тело. Сын мой, займись приготовлениями, а Дамасипп будет эскортировать тело.
Все было проделано с максимальной быстротой. Помпей Страбон послал курьера на общее собрание Сената, а затем доставил тело Квинта Помпея Руфа в Гостилиеву курию. Никакие объяснения не предусматривались, кроме тех, которые Дамассип должен был передать лично. Таким образом, все свелось только к сообщению о том, что армия Помпея Страбона не пожелала иметь другого командира. Сенату было вручено послание. Гней Помпей Страбон скромно спрашивал: его преемник мертв — должен ли он, Помпей Страбон, понимать это так, что сохраняет свое командование на севере?
Сулла, уединившись, читал письмо, присланное ему лично от Помпея Страбона:
Ну, Луций Корнелий, не правда ли, печальное дело? Боюсь, никто из моей армии не скажет, кто именно сделал это. А я не могу наказывать четыре славных легиона за то, что совершили тридцать или сорок человек. Мои центурионы сбиты с толку. Остается еще мой сын, который находится в прекрасных отношениях с рядовыми, а потому лучше всех бывает осведомлен о происходящем. Но в целом это, безусловно, моя вина. Я раньше и не представлял себе, насколько сильно любят меня мои люди. Кроме того, Квинт Помпей был пиценом. Я не думал, что они хоть немного его знали.
В любом случае я надеюсь, что Сенат во всем разберется и сохранит за мной верховное командование на севере. Если мои люди не одобрили пицена, они тем более не одобрят никого чужого, не так ли? Мы, северяне, немного грубы.
Я хотел бы пожелать тебе успеха во всех твоих делах, Луций Корнелий. Ты блестяще пользуешься испытанными методами, но делаешь это крайне своеобразно. У тебя есть чему поучиться. Знай: ты можешь рассчитывать на мою полную поддержку, и не стесняйся давать мне знать, чем еще я могу быть тебе полезен.
Сулла засмеялся и сжег письмо, содержавшее одно из немногих ободряющих известий, которые он получил за последнее время. То, что Рим не будет обрадован новым законодательством, Сулла знал наверняка; особенно это касалось плебейского собрания, в которое недавно были избраны десять новых членов. Каждый из них был противником Суллы и поддерживал Сульпиция; среди них были Гай Милоний, Гай Папирий Карбон Арвина, Публий Магий, Марк Вергилий, Марк Марий Гратидиан (усыновленный племянник Гая Мария) и ни кто иной, как Квинт Серторий. Когда Сулла узнал, что Серторий выставил свою кандидатуру, то послал предостеречь его, чтобы тот не делал этого, если желает себе добра. Но Серторий решил проигнорировать предупреждение, спокойно заявив, что в нынешние времена для государства уже не имеет особого значения, кто будет избран народным трибуном.
Получив этот тревожный сигнал, Сулла понял, что должен обеспечить избрание крайне консервативных курульных магистратов — обоих консулов и шести преторов, — которые должны будут стать горячими сторонниками законов Корнелия. С квесторами трудностей не возникало. Все они были или восстановленными в правах сенаторами, или молодыми людьми из сенаторских фамилий, так что на них можно было положиться: они в любом случае поддержат власть Сената. Кстати, среди них оказался и Луций Лициний Лукулл, фактически второй по рангу человек в команде Суллы.
Разумеется, одним из кандидатов в консулы должен был стать собственный племянник Суллы Луций Ноний, который до этого два года был претором. Ноний не пойдет против дяди, если будет избран. К сожалению, он был ничем не примечательным человеком, а потому не мог рассчитывать на восторги избирателей. Его выдвижение в кандидаты произошло благодаря матери — сестре Луция Корнелия Суллы, о которой сам Сулла почти забыл. Его сестра Корнелия время от времени приезжала в Рим, однако Сулла никогда не испытывал желания повидаться с ней. Теперь все изменилось. Счастливая Далматика ни минуты не сидела на месте. Она торопилась сделать для Суллы все, что должна делать гостеприимная и терпеливая жена выдающегося политика. Именно Далматика окружала вниманием его сестру и унылого Луция Нония, надеясь, что тот вскоре сделается консулом.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу