Колин Маккалоу - Битва за Рим (Венец из трав)

Сулла несколько раз повернулся на одном месте, делая вид, что всматривается в лица, а затем пожал плечами и воздел руки в тщетном призыве.

— А где же Публий Сульпиций? — спросил он, прикидываясь удивленным. — И кого я убил, когда вводил свою армию в Рим? Несколько рабов и вольноотпущенников, несколько бывших гладиаторов. Сброд! Я не убивал уважаемых римлян. Почему же тогда здесь нет Публия Сульпиция, чтобы опровергнуть все, что я только что сказал? Призываю Сульпиция выйти вперед и опровергнуть меня в честном споре, и не внутри Гостилиевой курии, а здесь, перед лицом всего римского народа! — Сулла сложил ладони рупором и, поднеся их ко рту, проревел: — Публий Сульпиций, народный трибун, я требую, чтобы ты вышел сюда и ответил мне!

Единственным ответом ему было молчание толпы.

— Его здесь нет, народ Рима! Потому что когда я, законно избранный консул, вошел в город в сопровождении своих единственных друзей, своих солдат, чтобы искать справедливости для себя и для них, Публий Сульпиций бежал. Но почему он бежал? Почему он боится за свою жизнь? Почему он так поступает? Разве я убил кого-нибудь из магистратов или даже обычного, но уважаемого римского гражданина? Разве я стою здесь в полном вооружении, держа в руке окровавленный меч? Нет! Я стою здесь в тоге с пурпурной каймой, которая соответствует моей официальной должности, а моих единственных друзей, моих солдат здесь нет, и они не могут слышать, что я говорю вам. Да им и не нужно быть здесь! Я такой же законно избранный их представитель, как и ваш. Только Сульпиция здесь нет! Почему? Вы действительно верите, что он боится за свою жизнь? Если он по-настоящему боится, то лишь потому, что знает: он поступил незаконно. Что касается меня, то я готов был бы его оправдать за недостаточностью улик и всем своим сердцем желал бы, чтобы он был здесь сегодня!

И вновь настало время остановиться и вглядеться в толпу в тщетной надежде увидеть Сульпиция. После чего Сулла закричал во весь голос:

— Публий Сульпиций, народный трибун, я требую, чтобы ты вышел сюда для ответа!

Никто, разумеется, не появился.

— Он удрал, народ Рима! Он сбежал с человеком, которого обманул точно так же, как обманул вас! И этот человек — Гай Марий! — возгласил Сулла.

Теперь толпа зашевелилась и стала переговариваться. Гай Марий — вот единственное имя, которое римскому народу было неприятно слышать произнесенным осуждающим тоном.

— Да, я знаю, — продолжал говорить Сулла очень медленно и разборчиво, чтобы быть уверенным в том, что его слова будут в точности переданы по всей толпе. — Гай Марий всегда был героем. Он спас Рим от царя Югурты. Он спас Рим от германцев. А сейчас он отправился в Каппадокию, чтобы без посторонней помощи заставить царя Митридата убраться домой — вы не знали этого, не так ли? Я все еще хочу поговорить с вами о других великих деяниях Гая Мария! Многие из его великих дел и по сей день не воспеты! Я знаю об этом, потому что был его легатом во время кампаний против Югурты и германцев. Я был его правой рукой, и уж такова судьба моя и мне подобных, что мы остаемся неизвестными и незнаменитыми. Но я не жалею об этом. Я не завидую ни одному из титулов Гая Мария, — все они заслужены! Но я тоже был законным слугой Рима. И я тоже хотел отправиться на Восток и без посторонней помощи заставить Митридата убраться домой. Я первый повел римскую армию через Евфрат в неизвестные страны.

Сулла вновь остановился, с удовлетворением наблюдая, как толпа успокоилась, по меньшей мере убедившись в его абсолютной искренности.

— Кроме того, что я был правой рукой Гая Мария, я также был его другом. Много лет я был его свояком, пока моя жена, которая приходилась сестрой его жене, не умерла. Я не разводился с ней, и между нами не было никакой вражды. Его сын и моя дочь — двоюродные брат и сестра. Несколько дней назад приверженцы Публия Сульпиция учинили резню, убив немало молодых людей — прекрасно одаренных юношей, отпрысков знаменитых семей, в том числе сына моего коллеги Квинта Помпея, а этот молодой человек был моим зятем, мужем племянницы Гая Мария! И тогда я вынужден был бежать, спасая свою жизнь. И куда я пошел, уйдя с Форума? Где, как я знал, моя жизнь будет в безопасности? Я пошел в дом к Гаю Марию — и Гай Марий укрыл меня.

Да, толпа действительно успокоилась. Сулла правильно выбрал тон для разговора о Гае Марии.

— Когда Гай Марий одержал свою величайшую победу против марсов, я снова был его правой рукой. И когда моя армия — армия, которую я привел в Рим, — наградила меня венцом из трав за то, что я спас ее от неизбежной смерти, Гай Марий был по-настоящему рад, Да, он обрадовался тому, что я, его безвестный помощник, приобрел свою собственную, высокую репутацию на поле битвы. С точки зрения важности и количества убитых врагов, моя победа была грандиознее, чем победа Гая Мария, но разве это повлияло на его поведение? Конечно же нет! Он радовался за меня! А разве он не приурочил день своего возвращения в Сенат ко дню моей инаугурации как консула? Разве его присутствие не усилило мое возвышение?