Колин Маккалоу - Битва за Рим (Венец из трав)

Его люди пытались повиноваться, но они не смогли достаточно разогнаться на этом ограниченном пространстве, чтобы с силой прорвать передние ряды Суллы. Легионеры презрительно отталкивали их одними щитами, отводя в сторону мечи.

— Трубачи, сигнал вступить в битву! — выкрикнул Сулла и, наклонившись в седле, сам подхватил серебряного орла второго легиона.

Огромным усилием воли и только повинуясь своему полководцу — ни один человек сейчас не хотел проливать кровь, — солдаты Суллы подняли свои мечи и дали отпор нападающим.

Никакая тактика или маневры не были возможны. Эсквилинский форум превратился в дерущуюся толпу плотно прижатых друг к другу людей, которые упорно обменивались ударами. В течение нескольких минут первая когорта расчистила себе дорогу. Вторая когорта последовала ее примеру, протекая дисциплинированными рядами через Эсквилинские ворота и всей мощью тесня граждан, сражавшихся за Мария и Сульпиция. Сулла на муле выдвинулся вперед, чтобы посмотреть, что еще можно сделать; он был единственным, кто мог бросить взгляд поверх качающихся голов. И он заметил, что на каждой улице и в каждом переулке жители домов, высунувшись из окон, забрасывают его солдат глиняными мисками, деревянными чурбанами, кирпичами и табуретками. Некоторые из них, отметил про себя Сулла (некогда сам живший в точно такой же инсуле), действительно разъярены вторжением в их город, а другие просто не могут удержаться от искушения швырнуть чем-нибудь в кипящую внизу свалку.

— Найдите мне несколько горящих факелов, — потребовал он у аквилифера — знаменосца, в чьи обязанности входило носить серебряного орла легиона.

Факелы очень быстро были доставлены с площади.

— Пусть все барабаны и трубы издадут максимально громкий звук, — приказал Сулла.

В ограниченном пространстве звук прозвучал оглушительно, затем был резко прерван по сигналу Суллы.

— Если будет брошен еще хотя бы один предмет, я подожгу город! — закричал он в полную силу своего голоса, схватил факел и подбросил его высоко в воздух. Факел упал прямо под окнами дома и рассыпался на множество мелких огней. Все головы исчезли в окнах, и бомбардировка прекратилась. Похоже, обитатели этих инсул наконец поняли, что тут не цирковое развлечение, а нечто намного более серьезное. Каждый боялся пожара куда больше, чем войны.

Сулла вызвал свободные когорты и послал их с приказом зайти толпе в тыл.

Это и стало переломным моментом сражения. Недисциплинированная чернь сникла, остановилась и запаниковала, бросив кричащего Мария, чьи рабы еще продолжали сражаться, надеясь храбростью заработать себе освобождение. Сульпиций, который отнюдь не был трусом, и Марий-младший все еще вели арьергардные бои внутри Эсквилинского форума, но вскоре даже оба Мария и Сульпиций повернулись и побежали, преследуемые разгоряченными войсками Суллы. А Сулла лично возглавлял преследование своих противников, по-прежнему сжимая в руке серебряного орла.

Возле храма Теллус в Каринах, где можно было развернуться в кольцевом переулке, Марий попытался остановить свои разношерстные войска. Но они отказывались повиноваться; некоторые рыдали, другие бросали мечи и дубинки и бежали к Капитолию. Даже на улицах города солдаты умели сражаться лучше.

Когда оба Мария и Сульпиций внезапно исчезли, сражение прекратилось. Сулла направил своего мула вниз, к тому огромному заболоченному пространству ниже Карин, где Священная улица пересекалась с улицей Триумфаторов. Там он остановился и отдал приказ трубачам и барабанщикам собрать второй легион под свои знамена. Нескольких солдат задержали во время грабежа; они были представлены перед Суллой центурионами.

— Вас неоднократно предупреждали — не сметь трогать даже репу в поле, — грозно сказал он. — Римские легионеры не грабят Рим.

И приказал казнить виновных на месте, чтобы преподнести урок остальным.

— Пошлите за Квинтом Помпеем и Луцием Лукуллом, — сказал Сулла после того, как отдал солдатам приказ разойтись.

Ни Помпею, ни Лукуллу не пришлось ничего делать и уж тем более вступать в бой.

— Ну, это и хорошо, — заметил Сулла. — Я старший консул, и поэтому вся ответственность полностью лежит на мне. Если я оказался единственным, кто участвовал в сегодняшнем деле, то пусть мне и будет за это стыдно.

«Он мог быть таким честным, — думал Лукулл, поглядывая на него с удивлением, — а затем окружил и захватил Рим. Сложный человек… Впрочем, «сложный» — не совсем точное слово. Сулла — человек настроения, который может меняться так резко и так неожиданно, что никто не решится предсказать его действий. И никто никогда не узнает, что побудило его к ним. Кроме, разумеется, самого Суллы».