Нелли Шульман - Вельяминовы. Начало пути. Часть вторая. Том первый

Марфа обвела глазами заброшенную избу. Рисунки и чертежи кипами лежали на столе, придавленные камнями. Женщина отозвалась: «Да, милый».

– Скажи еще, – попросил Федор, – пожалуйста, Марфа.

– Милый мой, – Марфа отчаянно обняла его, будто и вправду была девчонкой. Федор нежно расплел ее косы. Поток бронзовых волос хлынул вниз.

– От тебя солнцем пахнет, – шепнул он, легко вскинув ее на руки.

– Куда? – Марфа нежилась под его поцелуями.

– Я там давно не был, – Федор распахнул дверь, – но, кажется, лавка там шире будет, чем здесь.

Ставни были заколочены снаружи. В темноте ее глаза блестели, как у кошки. Устроив ее на лавке, Федор окунул лицо в распущенные волосы: «Я слишком давно сего хочу, Марфа, и терпеть более не в силах».

– Не надо терпеть, Федя, – вспомнив Чердынь, она подтянула к себе сброшенный плат.

– Нет, – Федор накрыл ее руку своей, – нет, Марфа.

– Я не смогу, – она застонала, схватившись за его пальцы, – не смогу. Услышат!

– Ничего, – Федор не отрывался от ее губ, – я тебя буду целовать. Ты делай, все что хочешь, счастье мое. Я здесь для того, чтобы любить тебя.

Лежа у него на плече, Марфа подняла голову: «А что ты хочешь, Федор Савельевич?»

– Чтобы ты была рядом, – просто ответил он, – но пока ты отдыхай, счастье мое.

– Такой отдых, – томно сказала Марфа, почувствовав его прикосновение, – такой отдых, Федя, что боюсь, на Воздвиженку я отсюда не дойду, ноги не донесут.

Марфа рассматривала его рисунки.

– Сие ерунда, – вздохнул Федор, – я думаю и рисую. Ничего построить не удастся, – он помолчал.

– Почему? – серьезно спросила Марфа.

– Казне крепости нужны, а церкви храмы. У бояр денег на сие не достанет, да и покажи такое, – Федор кивнул на рисунок изящного дворца, – боярину, дак он крестным знамением себя осенит и побежит куда подальше. Заказчик, Марфа, дурак большей частью, а без заказчика строителям жить не на что.

– Езжай в Европу, – предложила Марфа, – в Англии или в Италии куда как больше строят, – Федор помолчал:

– Предлагали мне в Польшу перебежать, однако что за человек я буду, коли страну родную брошу? Итальянцы Кремль возвели, а рядом Троицкая церковь стоит красоты такой, что редко оную в мире встретишь, и не итальянской она работы, а нашей. Можем, значит.

– Можем, Федор Савельевич, – серьезно сказала Марфа, – и строить, и еще многое можем, – Федор рассмеялся:

– Давай, покажу тебе, что я могу, коли ты с прошлого раза забыла, хоша он и недавно случился.

Поклонившись на паперти, Марфа раздала милостыню. В возке женщина, твердо пообещала себе:

– Скажу. Нельзя иначе, сие дитя его. Вместе решим, что делать.

Взглянув напоследок на Китайгородскую стену, она велела ехать к монастырю Воздвижения Креста Господня.

Белая кошка легко вспрыгнула на колени мужчины. Подперев голову рукой, он рассматривал шахматную доску.

Борис Федорович Годунов, шурин государя Федора Иоанновича, глава Регентского совета при царе, погладив ухоженную бороду, в три хода поставил царю шах. Федор Иоаннович, лаская кошку, вздохнул:

– Батюшка покойный, да хранит Господь его душу, хорошо играл. Я Боренька, не разумею, как что двигать.

Голубые, словно наполненные слезами глаза государя взглянули на Бориса Федоровича. Тот сжал пальцы, скрытые длинными рукавами богатого кафтана.

Пасха была ранней. Царь, отстояв все богослужения, заболел. У него распухло колено, он горел в лихорадке, и впал в беспамятство. Отведя Бориса в закуток за печью, Богдан Яковлевич Бельский прошептал: «Вот бы сейчас».

Борис покачал головой. Прозрачные глаза боярыни Воронцовой-Вельяминовой следили за палатами. Она не поднималась от ложа государя, иногда кивая Марье Федоровне. Государыня меняла холодную тряпку на лбу царя или приносила снадобье.

Они были словно два ангела, одна повыше, другая пониже. Марфа покрывала волосы вдовьим черным платом. Царица носила опашень цвета голубиного крыла. Наклонившись к царскому ложу, Годунов мягко сказал:

– Поезжайте домой, боярыня, у вас детки. Марья Федоровна за государем присмотрит, тако же и мы с Богданом Яковлевичем.

Зеленые глаза зорко обшарили его лицо. Палаты жарко натопили, но по спине Бориса пробежал неприятный холодок.

– Государю помогут горячие ванны, – Марфа поднялась, – распорядитесь, Борис Федорович. Вы, государыня, продолжайте снадобье давать. Его много, на день хватит.

Проводив взглядом ее стройную фигуру, Годунов еле заметно кивнул Бельскому. Тот опустил ресницы.