Андрей Шитяков - Восход Хепри

— Не клянись Тайными Именами, не только потому, что когда-то мы будем держать ответ перед Усером — Судьёй, и не только потому, что Жрецам не престало божиться, подобно торговцам, зарекающимся, чтобы обмануть. Не клянись, потому что мы не знаем, прихоти Шаи, не знаем, что сказала Маат Нефер-Неферу своей верной божественной служанке, дочери Мудрейшего, записать в свитках нашей судьбы!

— Ты пугаешь меня, мой возлюбленный Брат! — Нефру-Маат встала, закутавшись в покрывало, и пошла омыть своё тело, но остановилась, — и твоя сестра часто пугает меня. Она же совсем девочка, но ведь я сама, столь часто ищу у неё утешения и совета, она нянчит меня, как дитя и утирает мои слёзы, хотя Соправительница более чем на четыре разлива младше, она юна и свежа, как голубой цветок ириса на берегах Хапи. Но откуда это… У неё, у тебя, наречённый, даже у Фараона Тути-Мосе… Эта усталость и эта мудрость… Это знак царственной крови?

— Зачем ты спрашиваешь то, на что так легко ответить самой и так нелегко отвечать мне, возлюбленная Сестра? — Ипи-Ра-Нефер, вздохнув, присел на плетёное кресло, — это проклятие нашей крови, Нефру-Маат. Дети, слишком рано познавшие боль утрат и тяжесть власти, умудряют свой Ка и Ба нужным, но тяжким знанием человеческой подлости и коварства, их Абу становится прочным, как Серебро Нетеру, ибо оно закалялось в слезах потери, и крови тех, кого мы любим. Тути-Мосе, пожалуй, выпало меньше нашего, но и на его долю с лихвой хватило этой горькой мудрости. Может, потому Хат-Шебсут боится моих глаз и глаз Мерит-Ра-Нефер, не из-за их цвета, а из-за того, что видит в них то, что нам пришлось пережить. Из-за неё…

— Прости, возлюбленный мой, я не хотела ранить тебя, но… — Нефру-Маат поспешила увести разговор в сторону от больной для её наречённого темы, — у меня ведь тоже синие глаза, Ипи? Но почему же Мерит-Ра-Хат-Шебсут, научила меня хорошо стрелять из лука, но, сколько не пытается, не может передать мне вашу меткость, это…

— Это Тайное Знание, Нефру-Маат. Его часть, которой мы обучим тебя и Тути-Мосе. Малая часть того, что, может, станет новой тяжестью на моих плечах, когда я пройду Посвящение и приму Маат-Хетем. Печать Извечной, принадлежавшей моему отцу и его славному прадеду Амен-Хотпу. Я получу к шкуре пятнистой кошки Священнейшую из Печатей, дабы знать судьбы царств и воинств, но, наречённая, я боюсь читать Свитки Шаи, ибо в них писана и наша судьба… — внезапно Ипи переменился, и в его синих глазах сверкнуло синее золото Священных Мечей, — и не называй мою сестру этим именем! Никогда! Её зовут Мерит-Ра Нефер! Это имя дано ей при рождении, и она вернёт его себе, когда взойдёт на величайший Трон вместе с Тути-Мосе!

— Я… Я пойду, чтобы омыть своё тело, возлюбленный мой! — Нефру-Маат испуганно попятилась и скрылась в проёме входа. Жрицу испугало что-то, что она заметила в Ипи… Это был не совсем он …

Ипи устыдился того, что напугал свою возлюбленную и пошёл за ней. Проём ведущий в белую комнату, где принимают ванны и наносят на лицо священные краски, а дочери Та-Кем ещё и украшают свои уста и щёки, не был, в отличие от дворца Наследника, да и от собственных домов Ипи, перекрыт дверью, только лёгкой циновкой. И Ипи вошёл, чувствуя, что ему нужно успокоить Нефру-Маат. Она уже сидела в большой кипарисовой ванне с бронзовой отделкой, неизвестно, как и когда, успев наполнить её водой, — похоже, эта охотница заранее знала, что добудет свою дичь, и ей придётся омывать тело от крови самой сладкой, в жизни любой женщины, раны. Жрица делала вид, что не замечает Ипи, позволяя ему любоваться своей наготой, как тогда, в озёрах и заводях Бехдета.

— Почтенная Нефру-Маат, скажи мне? — Ипи не успел закончить вопроса, которого, женщина, казалось, только и ждала, любого, лишь бы Ипи заговорил снова, извинив её невольную оговорку.

— Возлюбленный мой Хранитель Трона, любит наблюдать моё тело в воде? Я это заметила, когда мы с тобой купались в заводях древней столицы. И поняла, зачем ты брал с собою сестру, которая тогда была твоей единственной защитницей, надёжнее тысячи Хранителей Трона, хотя… — Нефру-Маат улыбнулась, — царственная Мерит-Ра-Нефер признавалась мне, что совсем не хочет мешать своей лучшей подруге соблазнить её возлюбленного, но, с другой стороны, если её брат просит, она ни в чём не может ему отказать.

— Женщины всегда склонны к любовным заговорам против нас? — Ипи улыбнулся, мысленно поблагодарив свою сестру, присел на корточки рядом с ванной, и принялся ласкать волосы Нефру-Маат, покрывая поцелуями её шею, — скажи мне, откуда у тебя такие волосы, наречённая? Я видел много дочерей разных народов, от чёрных кушиток до дочерей Джахи, Хатти, Яхмади, Нахарина, Ашшура и Бабили. Но у все у них волосы были такими же тёмными, или ещё темнее, чем у женщин Та-Кем.