Андрей Шитяков: Асет, Дочь неба, царица Та-Кем

Над священной землёй Та-Кем, хранимой Извечными, загорался закат. Тёплый вечерний ветер шелестел листвой финиковых пальм и касался смуглых лиц жрецов Уходящего Ра, стоящих на стенах Ар-Маата и поющих гимны в честь Великого Светила.

Край Диска уже коснулся горизонта, искажаемый маревом горячей земли.

Огненная медь Закатной Короны Ра разлилась в неспешных водах Великого Хапи.

Башни, дворцы и храмы Ар-Маата отбрасывали длинные тени, которые исчезли, когда оранжевый диск опустился за горизонт.

Улицы Ар-Маата и рыночная площадь быстро опустели.

Вскоре, от Закатной Короны остались только огненные блики, догорающие над Берегом Те-Мери, на темнеющем небосклоне загорелась Незыблемая Звезда Мер и другие Дети Нут.

Над Страной Та-Кем воцарился покой, в домах Ар-Маата был едва заметен дрожащий огонь факелов, над Столицей воцарилась тишина ночи.

В храме Хонсу Посвящённые жрецы зажгли шары света, ожидая восхода Ночного Светила.

Для Земли Та-Кем закончился ещё один день, точно так же, как было прежде, и, как будет ещё десятки веков. Ничто не говорило о том, что Столица готовится к Великому Таинству, которое произойдёт завтра, когда Ра займёт своё место на Троне Нут, Таинству, которое должно изменить судьбу Великой Страны, хранимой Извечными.

У окна главного дворца стоял Усер, и его лица касались порывы тёплого вечернего ветра. Правитель и Верховный Жрец Ра смотрел на Незыблемую Мер, думая о грядущем, сокрытом даже для него, Богоравного.

Закатная Корона погасла. Усер ещё раз посмотрел на звёзды и направился к покоям Асет, с которой завтра он соединиться навеки в Свете Ра.

Верховная Жрица Ра сидела на ложе красного дерева, над её ладонью горел и переливался всеми цветами Шар Силы, освещая покои юной Асет, тонкая льняная ткань едва прикрывала её хрупкое тело, и Правитель не мог отвести глаз от своей возлюбленной.

Асет сразу почувствовала присутствие Усера.

Их взгляды встретились. Она слегка наклонила голову и прикрыла глаза, шар света продолжал гореть в её руке, освещая лицо возлюбленного брата и будущего супруга.

Лицо юной жрицы покрылось лёгким румянцем. Открыв глаза, Асет снова посмотрела в лицо Усеру, и стала дышать часто и неровно, сердце забилось в её груди. Смущённый нежностью её взгляда Правитель попытался отвлечься от чувств, переполнивших его, и обратился к Асет: «Ты долго играешь с шариком света, сестра моя. Не трать свою Силу попусту. Если ты не хочешь тьмы — зажги простой факел. Я знаю, ты не любишь тьму. Если ты не хочешь факела, ложись на террасе и смотри на звёзды. Постарайся уснуть. Ведь завтра у тебя великий день — завтра мы станем мужем и женой, и ты, жрица Солнца, моя возлюбленная сестра, станешь царицей Та-Кем».

Звёзды мерцали на чёрном небосводе. Асет смежила веки. Ей снился Великий Длинношеий Крокодил, в котором горела частица Маат, он смотрел на звёзды, и Асет чувствовала его тысячелетнюю мудрость и непреходящую печаль самого древнего из Посвящённых. Казалось, древний Хранитель знает грядущее и печалится о том, чего нельзя изменить.

Ей снились дальние края, о которых когда-то рассказывал Усер — возлюбленный брат. Благодатная чёрная земля Кубх — прародина жителей Та-Кем — с каждым годом становилась всё холоднее, пока её не поглотили белые языки твёрдой воды. Видения уносили Асет всё дальше. Она увидела звезду Мер, сверкающую в зените в странных краях, а не мерцающую низко над горизонтом, как в стране Та-Кем. Она видела холодный и белый пух, обжигающий и жалящий дикарей, как стая диких пчёл, заметающий, погребающий под собой тех, кто больше не мог идти. Она видела громадного слона, поросшего шерстью, густой, как грива льва, жующего жёсткие мёрзлые травы. Ей пригрезились дикари с кривыми деревянными копьями, пытающиеся поразить гиганта, и принявшие смерть от его загнутых бивней и тяжёлых ног. Но она не видела одного — сквозь мглистый белый пух землю освещали только разноцветные огненные сполохи в небе — она не увидела света Ра и, испугавшись, проснулась.

Привстав на ложе, Асет тяжело дышала. Её испугала Тьма, не освещённая Светом Маат, Великого Ра не было на тёмном небосклоне дикой далёкой страны, странные кровавые сполохи в небе, пригрезившиеся ей, предвещали недоброе.