Александр Галкин - Царевич Димитрий

– А многие всё-таки не верят. Чудно всё это и непонятно! Здесь измена, а там, на юге, среди войска и во всех местах готовы хоть головы сложить за царя Димитрия!., новому государю нелегко будет править!

– Что ж ты, капитан, теперь делать станешь?

– Что делать? Нечего мне тут делать! Уезжать надо!

– То безобходно! И торопись, друже! Опасно здесь тебе!

– Дай тебе тоже, Серж!

– Завтра, посля обедни, на коня сажусь!

– И вот всему конец! – сказал в раздумье Маржерет. – Не того ждали.

– Ну, нет! Сие не конец!.. И когда конец придёт – не знамо!

– Что ж ты замышляешь? С ханом воевать?

– Бог ведает! Что Дон решит, то и будет.

Дальше капитан предложил свои услуги по части войны с Крымом, на что казак ответил уклончиво, пояснив, что теперь неизвестно, как дела пойдут, и снова посоветовал бежать немедленно за рубеж.

Дойдя до города, они трогательно распрощались, пожелав друг другу благополучного пути, не рассчитывая когда-либо встретиться.

Но бежать не удалось ни тому, ни другому: француза задержали в Москве на целых полгода, а Сергея Зосимыча нашли в ту же ночь зарезанным недалеко от его дома в Богоявленском переулке.

Имя царя Дмитре́я не сходило с обывательских уст всё время: не говоря уже о слухах, будто он жив, люди, и не верившие этому, вспоминали его как «безвинно убиенного», «царя-мученика», «народолюбца», да и могила его не осталась безвестной – туда ходили всякие люди. В борьбе с этим злом, а также и в оправдание убийства боярские власти ловко распустили слух о страшных колдовских чарах покойного и о продаже им своей души дьяволу.

Говорили, что сильный мороз, случившийся в ночь его похорон и повредивший хлеба, наведён его бесовским духом, что на его могиле виднеются какие-то таинственные огоньки, слетаются чёрные птицы, появляются призраки и прочее. Но это только привлекало к нему ещё больше любопытных, а суеверные люди начали уже спорить – колдун ли похоронен на кладбище или же святой угодник-чудотворец? Тогда, для окончательного пресечения всякой болтовни и паломничества на могилу, Шуйский решил уничтожить тело Димитрия, и притом так, чтобы от него ровно ничего не осталось. Было приказано вырыть его из могилы, отвезти на Серпуховскую дорогу, там сжечь при народе и оставшимся пеплом выстрелить из пушки в ту сторону, откуда он пришёл. Это и было проделано в присутствии довольно большой толпы народа – главным образом крестьян деревни Котлы, возле которой, на луговине, был устроен костёр, а потом стреляли пеплом царя из пушки [25].

Когда об этом доложили царю Василию, он так был рад, что, перекрестившись, молвил: «Ну, слава богу, разделались с ворюгой – больше не будет смущать народа!» Но жестоко ошибся хитрый царь, а с ним и вся правящая теперь группа в этой своей уверенности!

Ненавистное князьям имя Димитрия, поднявшее за собою массы обездоленного, беглого люда, свергшее с престола царя Бориса и манившее народ вольностью новой жизни, не забывалось теми, кто на него надеялся. Не такое было время, чтобы эти люди, получив в результате своего движения лишь половину того, что хотели, и не добившись главного – боярской земли, могли с потерею вождя успокоиться, отказавшись от дальнейшей борьбы. Убийство Димитрия (а по мнению многих, только покушение на него) послужило массам уроком лишь в разъяснении, что не нужно было «холопскому царю со бояры сидеть», а больше никого ни в чём не убедило и сочувствия царю Василию не создало.

Народные толпы ошиблись, наивно полагая, что достаточно взять верховную власть и «посадить своего царя», как всё будет достигнуто. Жизнь сурово разъяснила им, что без своей собственной организации и сильной вооружённой руки добиться ничего нельзя. Пока «их царь» будет опираться на враждебных бояр – последние не дадут ему действовать! Но не меньше простолюдинов ошиблись и бояре в таком же уповании на силу царской власти; не учли, что нельзя теперь царствовать по-прежнему, опираясь на войсковою силу, против обездоленного, но уже почуявшего близость свободы тяглового населения. В слепом упоении победой, с непоколебимой верой в старину, князья с первых же дней нового правления обнаружили свои желания – отнять у народа все блага, полученные им при Димитрии. С тех же первых дней обнаружил и народ своё явное недоверие к новой власти, враждебность к ней, готовность бороться до конца, не выпуская из рук прежнего знамени с именем царя Димитрия!

Начиналась «Великая смута», то есть гражданская война, когда тёмные, дотоле неорганизованные и неграмотные народные низы стали сами собой, героически и с неслыханным напряжением сил подниматься и объединяться против векового угнетения. Широчайшая крестьянская революция вступала теперь на свой путь, чтобы затем, в течение десяти лет потрясать всю страну, озаряя пламенем пожаров рождение новой жизни.