Сергей Коняшин - Последний рубеж

– Твоё дело сейчас – быстрее поправиться и снова встать в строй, – улыбнулся Холостяков. – Ваш батальон уже совершил немало. Родина тебе и так благодарна.

– На что мне её благодарность? – неожиданно жёстко процедил сквозь зубы Новицкий. – Она же не поможет спасти родных, которые остались там… – он кивнул в сторону гор, за которыми был Новороссийск.

Георгий Никитич тревожно огляделся по сторонам, убедился, что никто, кроме них, не слышит, низко наклонился над Андреем и прошептал:

– Послушай, парень. Ты молодой, горячий. Все такими были. Но мой тебе совет: думай, прежде чем что-то ляпнуть. Тут в последнее время бродит один необычайно резвый особист. Донесут – сам не заметишь, как к стенке поставят. Осторожнее, ладно?

– Извините, каперанг, – так же тихо ответил Новицкий. – Спасибо вам. Больше не повторится.

Холостякову начинала нравиться отчаянная прямота Андрея.

– Хорошо, сержант. Давай подумаем, как с тобой быть. Умеешь что-нибудь делать?

– Недолго слесарем на заводе работал, на «Красном двигателе». Знаю всего понемногу, но освою больше, если потребуется.

– Вот и отлично. Я сейчас собираю бригаду судоремонтников, чтобы наладить для наших корабельных дел в Геленджике цеха и мастерские взамен тех, что остались в Новороссийске. Отправлю тебя туда до полного выздоровления. Тоже важная работа. На море без кораблей не повоюешь, а их у нас с каждым днём всё меньше и меньше.

– Буду ночевать у токарного станка. Не подведу вас!

– Только и ты мне услугу за услугу… – сказал Георгий Никитич, доставая из портфеля подробную карту Новороссийска и отдавая её Энделю. – Опиши, пожалуйста, на досуге нашему будущему разведчику каждую улицу и каждый дом в своём городе. Так, чтобы он ориентировался в нём лучше, чем в родном Красноярске. Ему это очень пригодится.

Когда Холостяков ушёл, Мэри спросил у Новицкого:

– Кому ты хотел написать письмо, если не секрет?

– Полине, но…

– Напиши, – заговорщически шепнул Эндель. – Захвачу с собой.

Андрей посмотрел на друга строгим неморгающим взглядом и произнёс:

– Не стоит, дружище. Действительно дурацкая затея. Забудь!

Мэри положил руку на его плечо и тихо сказал:

– Напиши, Андрей. Если не срастётся, порву, выброшу – и дело с концом. Только никому ни слова, хорошо?..

Низкое рассветное солнце медленно двигалось в мглистом небе над сонными горными лесами, золотя их яркий осенний наряд. Новицкий, слегка прихрамывая на ещё не полностью зажившую ногу, спускался к морю в сопровождении худого неразговорчивого парня, представившегося адъютантом Холостякова.

Каперанг выполнил своё обещание и определил Андрея в только что обустроенный в Геленджике судоремонтный цех. Испытывая удовлетворение, Новицкий старался не обращать внимания на лёгкий октябрьский дождь и надоевшую боль в голени, стреляющую при каждом шаге в промозглой осенней слякоти.

По обочинам дорог неслись мутные потоки. Ямы и рытвины заполнялись свежими лужами, на тёмной поверхности которых вскипали пузыри, предвещая долгую непогоду. Крепкие порывы ветра осыпали тяжёлыми косыми струями дождя. По запаху стылой земли, холодным каплям, ударяющим в лицо, и безрадостному виду отяжелевших, нависших ниже, чем обычно, облаков Андрей чувствовал, что ненастная черноморская осень, короткая предшественница ледяной новороссийской зимы, уверенно вступает в свои права.

«Как они там сейчас? Переживут ли зиму? – терзался он вопросами. – Фашисты наверняка выгонят людей из домов, отберут дрова и продукты, как в прошлом году. Нельзя терять ни минуты! – подгонял он себя. – Необходимо спешить! Надо работать на пределе!»

Курортная геленджикская набережная, которую Андрей в последний раз видел до войны, изменилась до неузнаваемости. Она была сплошь заставлена побитыми в боях «виллисами» и армейскими грузовиками, заполнена моряками и снующими туда-сюда солдатами. В беспокойном море напряжённо выгибались длинные волны, приятно колющие взгляд блещущими иглами солнечных лучей. Вокруг многочисленных катеров и лодок, беззлобно толкаясь крыльями и озабоченно крякая, плавали чёрные дикие утки. Большие белоснежные чайки кружили над волнами, вырывая друг у друга из клювов куски хлеба, которые бросали им с бортов смеющиеся матросы.

Мастерская расположилась в оборудованном на скорую руку металлическом амбаре. Знакомые Андрею старые почерневшие станки, доставленные со спешно эвакуированного из Новороссийска «Красного двигателя», были установлены на новые деревянные станины, ещё светлеющие срезами свежеструганных досок.