Сергей Коняшин - Последний рубеж

В дверях барака появился незнакомый капитан первого ранга. В контрасте наружного света и барачного полумрака издалека были видны резко очерченные крупные черты лица, на котором выделялись острые зоркие глаза и широкая спокойная улыбка. Офицер окликнул пробегавшую мимо санитарку, коротко поговорил с ней, и она, недолго поискав глазами среди длинных рядов коек, вскинула руку и показала в сторону Андрея.

Каперанг быстрым твёрдым шагом подошёл к Новицкому, поздоровался и представился командиром Новороссийской военно-морской базы.

– Мне нужен Эндель Мэри, – сказал Холостяков.

– Это он, – Андрей кивнул в сторону спящего друга.

Георгий Никитич поставил стул между кроватями, аккуратно сел на него и осторожно потряс Мэри за плечо. Эндель открыл заспанные глаза, осмотрелся вокруг и, заметив сидящего рядом офицера, попытался собраться с мыслями.

– Здравия желаю… – проговорил он, глядя на гостя, и после короткой заминки, рассмотрев знаки различия, добавил:

– Товарищ капитан первого ранга!

– Извини, пожалуйста, что разбудил. Моя фамилия Холостяков, – представился Георгий Никитич. – Позволь на пару слов, Эндель. Можешь не вставать, я знаю, как тебе тяжело. Намечается одно очень ответственное и опасное дело. Было бы весьма желательно твоё участие в нём. Сразу скажу, это не приказ. Можешь отказаться от всего, что предложу. Никаких последствий не будет.

– Я вас слушаю, – ответил Мэри, всё же привставая на кровати.

– Ты ведь хорошо владеешь немецким языком?

– Меня иногда просили переводить на допросах пленных. Никто не жаловался.

– Предстоит кое-что более серьёзное… Нам нужно отправить человека в Новороссийск, чтобы собрать информацию. Как ты думаешь, немцы могли бы принять тебя за своего?

Мэри задумался и после долгой паузы сказал:

– Мы никогда не жили в Германии. Конечно, я знаю немецкий язык, всё понимаю, могу говорить, но, боюсь, не так свободно, чтобы сойти за немца. Да и акцент сразу выдаст меня.

Теперь задумался Холостяков. Рисковать этим парнем ему очень не хотелось, но свежие сведения об обстановке в захваченном городе были нужны как воздух. Без них эффективно организовать оборону не представлялось возможным.

– Нам сейчас крайне важно разметить на штабных картах расположение немецких частей и отдельных объектов по ту линию фронта, – наконец проговорил он, словно размышляя вслух. – Это вопрос жизни и смерти. Воздушная разведка даёт общую картину, но многие детали остаются неясными. Позарез нужны «глаза» на земле. У нас здесь так мало сил, что мы не имеем права бить мимо. Цели должны быть ясно установлены. И кроме тебя послать некого. Но настаивать не буду. Дело добровольное. Решай сам!

Эндель глубоко вздохнул и ответил медленно, но убеждённо:

– Я пойду, товарищ каперанг. Сделаю, что смогу, а там будь что будет. Не вечно же нам отступать. Можно сымитировать ранение в голову, чтобы мне её плотнее перевязали. Если не говорить чётко, а мычать в бинты, наверное, будет не так заметно, что я не немец.

– Что-нибудь придумаем. Сымитируем, – с признательностью улыбнулся Холостяков. – Под присмотром врачей, естественно. Об этом не беспокойся. Но дальше всё будет зависеть только от тебя.

С такими словами он вынул из портфеля конверт с документами и протянул его Мэри.

– Это твоя легенда, Эндель: некий Рудольф Шнайдер. Партизаны хлопнули его недавно у Волчьих ворот. Изучи всё внимательно, пожалуйста, если сможешь. Завтра пришлю за тобой адъютанта, у меня в штабе обсудим подробнее.

– Разрешите обратиться, товарищ каперанг! – попросил Новицкий, замечая, что разговор подходит к концу.

– Да, конечно, – Холостяков повернулся к Андрею.

– Сержант Новицкий. Я новороссиец. В захваченном городе мои семья и невеста. Позвольте, если Эндель пойдёт туда, передать письмо…

– Отставить, сержант! – резко прикрикнул Холостяков. – Ты в своём уме? Какое письмо?! – он смерил Новицкого жёстким взглядом. – Любая мелочь может стоить ему жизни. А ты – письмо! Нашёл почтальона! Всё, что не относится к операции, исключить! Отправлю под трибунал собственноручно к едрёной матери! Понятно? – требовательно спросил Холостяков, обращаясь к обоим.

Они согласно кивнули.

– Разрешите другую просьбу, товарищ каперанг! – снова попросил Новицкий.

– Ну давай! – насторожённо усмехнулся Георгий Никитич. – Только без глупостей!

– Найдите мне дело, пожалуйста! Назначьте куда-нибудь, пока я не выздоровею. Не могу просто валяться на койке и бездельничать. Хочу хоть чем-то заниматься, хоть чем-то быть полезным.