Станислав Вторушин - Литерный на Голгофу. Последние дни царской семьи

Юровский поднял руку, чтобы протереть глаза, и увидел на ней брызги крови. Постояв несколько мгновений и разглядев сквозь дым лежавшего на полу и неестественно подвернувшего под себя руку Государя, он подошел к нему, сунул окровавленные пальцы за отворот царской гимнастерки и начал щупать на шее пульс. Шея оказалась теплой, но пульса не было. Юровский повернулся и услышал, как застонал, пытаясь перевернуться с боку на живот, Цесаревич Алексей. Юровский поначалу остолбенел, потом вытянул руку с револьвером и, прищурившись, дважды подряд выстрелил ему в голову, но увидел, что промахнулся. Пули пробили пол, вырвав из него несколько щепок, но Цесаревич продолжал стонать.

Дым от выстрелов стал еще плотнее. Крутанув головой, Юровский рванулся к стоявшему у дверей мадьяру, вырвал у него винтовку и со всего размаха ударил Цесаревича прикладом по голове. Тот конвульсивно дернулся, и Юровский ударил его еще несколько раз, окончательно размозжив голову. Цесаревич затих, густая, черная кровь, заливая разбитое лицо, потекла на пол.

Кровь залила всю комнату, ее тяжелый, приторный запах вызывал тошноту. Медведев закрыл рот ладонью и бросился вверх по ступенькам. Юровский оглянулся и увидел, как кто-то из мадьяр вытаскивает из нагрудного кармана Государя золотые часы на массивной цепочке. Он словно коршун кинулся на него, закричав так, что все остальные вытянулись по струнке:

– Каждый, кто возьмет себе хотя бы одну вещь убитых, будет расстрелян на месте!

Он протянул руку к мадьяру, и тот молча отдал ему часы. Лишь полоснул по Юровскому злобным взглядом. Но тот не обратил на это никакого внимания. Он начал обходить трупы и снимать с них драгоценности. Первым снял колье с груди Императрицы, затем вытащил из ее ушей серьги. И тут его взгляд упал на перстень, так понравившийся ему при их первой встрече. Он взял окровавленную руку Императрицы и, сопя, начал стягивать с нее перстень. Но тот словно врос в палец, его нельзя было даже повернуть. Юровский неторопливо достал из кармана брюк тяжелый, остро отточенный перочинный нож, отрезал им палец Императрицы, снял с него перстень, а палец засунул ей за корсет. Затем вытер о брюки лезвие ножа и снова положил его в карман.

Вспомнив, что на Татьяне было бриллиантовое ожерелье, Юровский направился к ней, но дым настолько застилал глаза, что поначалу он не разглядел ее. Вместо великой княжны Татьяны он начал ощупывать горничную Анну Демидову. Из всех украшений на ней были только маленькие золотые сережки. Юровский снял их, сунул в карман и, повернувшись, наступил на чью-то ногу. Это оказалась Анастасия. Она была лишь легко ранена, но притворилась мертвой, надеясь, что когда трупы вынесут наружу, ей, может быть, удастся сбежать. Однако Юровский причинил ей такую боль, что она не выдержала.

Неистово закричав, Анастасия вскочила и побежала из комнаты, но споткнулась о труп матери, поскользнулась на залитом кровью скользком полу и опрокинулась на спину.

Юровский, ничего не понимая, несколько мгновений вытаращенными глазами смотрел на нее, потом снова выхватил винтовку из рук мадьяра и изо всех сил ударил штыком в горло девушки. Она перестала кричать, но оставалась живой. Ее широко раскрытые, полные неописуемого ужаса глаза пожирали Юровского. Он высоко приподнял винтовку и с животным придыханием стал вонзать штык в грудь девушки. Юровский ударил ее пять или шесть раз и остановился только после того, как штык, пронзив тело, застрял в половице. Кряхтя и напрягаясь до такой степени, что на шее вздулись посиневшие жилы, Юровский выдернул окровавленный штык из половицы и передал винтовку мадьяру. Тот с брезгливой гримасой взял ее и положил у стены.

Все было кончено. Юровский вытер ладонью лоб, размазывая по нему липкую, темную кровь, которой, казалось, до самого потолка была заполнена вся комната, и вышел наружу. Во дворе стоял грузовик с откинутым задним бортом. В его кузове, как и было приказано, Медведев уже успел постелить сукно.

– Тащите их всех сюда и укладывайте в машину, – сказал Юровский и, отойдя к крыльцу, тяжело опустился на ступеньку.

Медведев с Ермаковым и принимавшие участие в убийстве мадьяры начали на простынях вытаскивать трупы из подвала. Первым уложили в кузов Государя. Но когда вынесли Анастасию, Юровский приказал положить ее на землю возле машины. Он вдруг вспомнил, что не снял украшения ни с нее, ни с ее сестер. Великих княжон на простынях положили друг около друга. Казалось, что перед этим их окунали в кровь. Бывшие еще недавно прекрасными девичьи лица оказались настолько залиты ею, что их невозможно было рассмотреть. К тому же во дворе не было освещения, и Юровский снимал украшения на ощупь. Потом велел всех положить в кузов. Алексея он осматривать не стал. Когда вынесли длинного и тяжелого Боткина, жестом дал команду положить его на землю, подошел к нему и вытащил из нагрудного кармана жилетки серебряные часы, о которых вспомнил только в эту минуту.