Виктор Иутин - Кровавый скипетр

– Ну, что же вы молчите?! – внезапно вспыхнул царь, лицо его тут же начало искажаться гневом. С места поднялся Мстиславский – из всех он был наиболее близок государю.

– Дозволь, я скажу! Воины наши, почувствовав на себе гнев Божий, сомневаются в том, что… нам стоит биться с казанцами. Знаю, что многие уже хотят вернуться домой… Войско пало духом, государь! Много наших припасов уничтожено. Биться с врагом в таких условиях…

– Я не хочу слышать об этом! – рявкнул Иоанн так внезапно, что воеводы подпрыгнули на скамьях. – Я не хочу знать о том, что наши могучие воины испугались какого-то ветра! Не хочу!

Царь подался вперед, продолжая сверлить воевод своим тяжелым взглядом, который так искажал его красивое, величественное лицо!

– Слишком много было сделано для того, чтобы мы оказались здесь. И мы не уйдем отсюда! И пусть воины продолжат делать то, что им предначертано! Вам велю делать то же. Если потребуется – мы будем зимовать под стенами Казани, но не уйдем, пока не захватим ее!

Воеводы глядели на него с испугом, но каждый из них понимал, что, возможно, столь тщательно продуманный поход уже не получится организовать вновь. К тому же со дня на день вновь могла начаться война с другими ханствами, со Швецией, Литвой…

– Нужно отправить гонца в Свияжск и Москву, пусть привезут новые запасы. И теплую одежду для тех воинов, у которых ее нет…

После этих слов воеводы поняли – так государь развеял все сомнения. И про зиму он говорил честно – не зря теплые одежи велел доставить. Пусть знают – пока не возьмут Казань, не уйдут отсюда.

– Затем… – Иоанн говорил уже спокойно, огонь гнева потух в его глазах. – Приказываю Сторожевому полку и полку Левой руки начать строительство туров напротив городских ворот. Даю вам всего два дня на это. Сегодня же отправлю к воеводам инженеров. Прочее…

Воеводы Горбатый и Микулинский удовлетворенно кивнули – внимает их советам государь и сам уже начинает смыслить в военном деле!

– Ертаулам приказываю перейти с Арского поля на другой берег Казанки и установить связь с полком Правой руки.

Воеводы Морозов и Пронский-Шемякин приподнялись на скамьях, трепетно глядя на царя.

– Будьте готовы к новым вылазкам из города. В прошлый раз я чуть не лишился ертаула! – говорил он с укором, и лицо его было каменным. Затем поднялся с кресла, дав этим понять, что совет окончен.

На следующий день полки начали исполнять приказы государя. И оказался он прав в своих ожиданиях – казанцы вновь совершили вылазку и атаковали ертаул. Завязался упорный бой, громыхали пищали, летели стрелы, над полем разносились ржание лошадей, крики, стоны. Вот и сам воевода Пронский-Шемякин упал на землю вместе с убитым конем – его едва вытащили оттуда, чем спасли ему жизнь.

Ертаул был спасен Передовым полком, а точнее, воеводой Дмитрием Хилковым с его доблестной конницей. Ударив казанцам в тыл, они тут же обратили их в бегство. Хилков приказал не преследовать их, велел лишь стрелять в спину отступающим, так как боялся, что отряд достанут с городских стен ядра и стрелы.

Потрепанный в бою ертаул продолжил свой путь и выполнил поставленную задачу – переправившись за Казанку, соединился с левым флангом полка Правой руки.

Спустя два дня полки Левой руки и Сторожевой установили туры, не встретив сопротивления. Строительством руководили Адашев и дьяк Иван Выродков, который ранее соорудил Свияжск.

Государь не выдавал своего ликования, ведь впереди – строительство туров Большим полком. Там татары точно попытаются дать отпор, чтобы защитить Царевы ворота. На утреннем совете он уже изъявил воеводам свою волю (не без советов своих военачальников) – Большой полк делится между Мстиславским и Михаилом Воротынским, причем последнему в командование отходила вся пехота, а Ивану Федоровичу – конница. Воротынский во главе пехоты должен был соорудить туры, а Мстиславский – оказать ему поддержку в случае очередной вылазки…

Архипа сильно трясло, живот крутило. Добрыня же преспокойно сидел на камне, точил свою саблю. Поглядывая на городские стены и установленные на ней пушки, Архип почему-то вспомнил московское восстание пять лет назад, когда ударом топора он лишил жизни Юрия Глинского, царского родственника. Тогда было не страшно идти с топором в руках против вооруженных слуг, не страшно было размахивать им, дробя черепа. Теперь же перед ним эта стена, пушки, оружие – все иначе.

Он оглянулся. Поле было переполнено людьми. Рабочие команды грузили в обозы все необходимое для постройки туров. Кряхтели мужики, стучали топоры, храпели кони. Воины расхаживали всюду, бряцали доспехами, кто-то надевал их, кто-то клепал, кто-то перевязывал онучи. Чуть поодаль подготавливали коней. Затем Архип увидел промчавшегося мимо него всадника в пластинчатом панцире, богатые сбруя и седло с дорогой попоной говорили о знатности всадника. Лица его Архип не разглядел – он довольно быстро пронесся мимо, и лицо его сбоку закрывал шлем. Всадник спешился, отдал слуге коня и начал поодаль говорить с группой воинов, видимо, отдавал приказы.