Николай Дмитриев - В грозный час

– Король польский Сигизмунд-Август, пятидесяти двух лет от роду, умер. Шляхта решила избрать нового короля. Уже предлагают французского принца Генриха Валуа, австрийского эрцгерцога Эрне Габсбурга и короля шведов Юхана Вазу. Кого выберут, когда и как оно будет, дело долгое.

Сидевшие справа от царя опричники стали переглядываться, и, немного помявшись, Фёдор Трубецкой осторожно предложил:

– Государь, а может, и нам, сын-то у тебя…

– Не время, – прервал его царь, но потом довольно долго молчал и наконец заключил: – Про то опосля думать будем. Сейчас вон Девлет-хан в Москве сесть ладит, а он вассал турецкий.

– Это что ж получается… – что-то соображая про себя, Хованский наморщил лоб, а затем выложил: – По всему видать, ежели мы не сдюжим, турки и Астраханское ханство возьмут, а оттуда до Бухары и Самарканда прямой ход…

– Именно так, сам понимаешь – то путь торговый, для турок выгодный, – согласился с ним Грозный и одобрительно глянул на опричника.

После таких слов всем сидевшим в палате стало предельно ясно, насколько важно сейчас, собрав все, какие есть, силы, дать отпор Девлет-Гирею…

Огромное татаро-турецкое войско, растянувшись по степи на добрых пятнадцать вёрст, медленно подходило к протянувшейся вдоль Оки засечной черте. Шли обе ногайские орды, все способные носить оружие крымчаки, а ещё за ними двигалась турецкая пехота и её главная сила – семь тысяч янычар. Верблюды влекли по сакме тяжёлые осадные орудия для взятия царских крепостей, а отдельным караваном, стараясь держаться понезаметнее, следовали отправленные Селимом Вторым турецкие чиновники, будущие управители назначенной быть вассальной Московии.

Как и год назад, Темир-мурза ехал чуть ли не впереди головной заставы. Только теперь у него как у начальника был не просто передовой беш-баш, а большой отряд, который в случае надобности мог действовать самостоятельно. Ещё утром, когда войско покидало бивуак, Темир-мурза видел, как часть ногаев, отделившись, поскакала в сторону от Муравского шляха, и теперь, подгоняя коня, гадал, зачем его вызвал Дивей-мурза. А когда, вернувшись к отряду, Темир-мурза увидел, что советник хана уже здесь, он забеспокоился, не понимая, отчего Дивей-мурза, вызвав его, приехал сам.

Татарский военачальник ждал Темира-мурзу, оставаясь в седле. Судя по всему, разговор предстоял недолгий и, безусловно, весьма важный. Именно поэтому Темир-мурза, подскакав, осадил коня и, всем своим видом показывая готовность исполнить любой наказ, посмотрел на советника хана. Дивей-мурза в свою очередь глянул на начальника передового отряда и коротко распорядился:

– Выйдешь со своим отрядом к Оке и попробуешь захватить Сенькин брод.

Не уразумев, что значит попробовать, Темир-мирза недоумённо моргнул, и, заметив это, Дивей-мурза обстоятельно пояснил:

– Урусы наверняка держат там крепкий заслон, и нам надо выяснить, где и сколько у них войска.

Темир-мурза вспомнил про ушедших утром ногаев и, догадавшись, что хитрый Дивей-мурза таким способом ищет, где лучше прорываться через устроенную московитами засеку, в знак полного понимания, без лишних слов поклонился советнику хана.

– Действуй немедля, – бросил Дивей-мурза и, посчитав, что сказано достаточно, завернул коня.

Темир-мурза проводил взглядом поехавшего навстречу общему движению, удостоившего его своим вниманием советника хана, глянул на рысивших нестройными рядами всадников своего отряда и подозвал державшегося поблизости Едигея.

– Возьми с собой кого надо и скачи к Сенькину броду. Высмотри, что там.

– Значит, нам за реку совсем не соваться? – спросил старый татарин, видимо, слышавший разговор с Дивеем-мурзой.

– Нет, пожалуй, не стоит, – засомневавшись, Темир-мурза немного подумал и решил: – Мы, когда подойдём, ударим с ходу.

– Хоп, – согласно кивнул Едигей и немедля поскакал во весь опор, обгоняя ушедшую далеко вперёд голову отряда.

Река оказалась гораздо дальше, чем предполагал Темир-мурза. От нетерпения ему всё время чудилось, что он узнаёт знакомые по недавнему походу места, но степь как назло однообразно тянулась, и, хотя вдали уже синел лес, так запомнившаяся мурзе излучина всё не показывалась. Темир-мурза уже было собрался прямиком скакать к лесу, который, как он помнил, рос вдоль всего речного берега, когда наконец-то углядел мчавшегося намётом всадника. Это оказался сам Едигей, который, подскакав к Темир-мурзе, резко осадил коня и выложил: